Шрифт:
– Все остальное осталось до обидного безучастно к ее прелестям, - довольно сообщил Темный, - боюсь, вскоре по школе поползут слухи, что наш очаровательный чемпион импот…
– Сев!
– воскликнул Малфой, всерьез решивший исправить манеру Тхашш выражаться.
– Ммм… что нашего чемпиона оставила мужская сила, - поправился Северус, ухмыляясь.
– Но, мой прекрасный принц, надеюсь, спасет мою честь?
– спросил демон, поигрывая бровями.
– Я высморкаюсь в простыню и предъявлю ее в Большом Зале во время завтрака!* - торжественно пообещал Снейп, а Люциус только открыл рот, потом снова его закрыл и рассмеялся:
– Ты неисправим!
– Прости, не смог придумать, как лучше это сказать, - фыркнул Северус, - так что, ты теперь будешь пропадать на дурацк…
– Сев!
– … будешь тратить свое драгоценное время так нерационально – глупо летая… Люц! Это издевательство!
– Ничуть, достаточно сказать следующее: «И что, позволь полюбопытствовать, теперь вместо того, чтобы посвящать время тонкой науке зельеварения, ты будешь бездарно транжирить его на столь глупое занятие, как квиддич?»
– О, чер… О, МЕРЛИН!
– сразу поправился Северус, - дай мне сил с этим невыносимым чистоплюем… это нормальное слово?
– Вполне, - улыбнулся Люциус, - продолжай.
– Да я уже забыл, что сказать хотел со всеми этими словесными реверансами.
– Ничего, привыкнешь. Вскоре даже удовольствие начнешь получать, когда удастся особенно интересно завернуть фразу.
– Мои принцы упражняются в изящной словесности, - чуть насмешливо констатировал Балти, - как насчет пожрать?
Люциус закатил глаза, а Северус выразил свое согласие… достаточно некультурно с точки зрения щепетильного аристократа.
В Большом зале только и разговоров было, что о великолепном вратаре Слизерина. К Балти подходили незнакомые девушки и, мило хлопая глазками, выражали свое восхищение. Энтони и Макс были довольны, как слоны после купания. Все время норовили похлопать его по плечу и только что не свистели от переполнявших их чувств. Только Северус с Люциусом совершенно спокойно поедали легкий салат из морепродуктов и запивали его свежевыжатым соком, так как пить вино в Большом Зале Хогвартса было бы слишком.
Сам демон на поздравления и восторги реагировал сдержанно, самых наглых поклонников сразу же ставил на место, а девушкам открытым текстом заявил, что его интересы лежат в несколько другой области. И подлил Северусу сока. Молодые особы зашушукались, и, видимо, решили вырвать беззащитного Балтазара из лап коварного Снейпа. Жизнь обещала стать более разнообразной. Демон то и дело ловил на себе несколько настораживающий взгляд директора, но пока тот ничего не предпринимал, то и говорить было не о чем.
После ужина Люциус удостоился великой чести присутствовать при научных изысканиях Северуса в Выручай-комнате. Занятие было интересным, и Малфою даже доверили нашинковать небольшую горку какой-то дурно пахнущей травы, от запаха которой ему пришлось долго отмываться в душевой, предоставленной той же чудо-комнатой.
***
Жизнь постепенно входила в новый ритм.
Несколько недель прошло без особых происшествий – Балти пил свое отвратительное зелье, каждый раз уверяя своих мальчиков, что ничего страшного с ним не случится. Люц и Сев довольствовались редкими поцелуями, не решаясь еще больше осложнять задачу несчастному демону, который и так в перерывах между приемами отравы становился агрессивным или же замкнутым по отношению к окружающим. Со своими змеенышами он становился страстно-нетерпеливым, жадно целовал их перед сном, после чего надолго уходил в душ и оставался там, пока Северус и Люциус не забывались тревожным сном в объятиях друг друга.
Белла не оставляла попыток привлечь внимание демона, и чем холоднее он с ней держался, тем более изобретательными и неожиданными были ее попытки. Северус даже заподозрил в этом какой-то тайный умысел, помимо явного – затащить красавца в постель. Директор затаился и, видимо, чего-то выжидал, Лорд тоже не проявлял активности – из дома Люциусу лишь сообщили, что на Хеллоуин он будет представлен одному важному гостю, приехавшему издалека.
И вот однажды вечером перед новолунием Балтазар перехватил Люциуса в то время, когда Северус еще не вернулся с занятий.