Педро (смеется). Удивительно, что вы меня приняли за лакея де Тенорио! Да ведь я его отлично знаю; мы с ним из одной деревни... Он, правда, одного со мной роста, но гораздо толще... У него на душе, по крайней мере два убийства, а о кражах я и не говорю... Только подобный человек и может служить у такого безобразника, разбойника и безбожника...

Антонио. Верно, верно ты говоришь, любезный друг! Дон Жуан именно такой человек... Но вы все-таки скрываете от меня истину... Он должен был прийти сюда вечером, я это наверно знаю…

Серафина. Так вы бы с этого и начали; тогда бы и узнали, что вам надо.

Антонио. Ну так говорите, говорите! И непременно правду!

Серафина (Педро). Говори ты. Ведь ты видел, куда он пошел?

Педро. Какой-то кавалер действительно приходил сюда и стучался, но его не пустили... Я в это время только что сам подошел к дому и все видел и слышал. Этот бродяга — его слуга — и говорит: «Что ж, сеньор? Не будем терять времени! Если нас не приняли здесь, то пойдемте к сеньоре Кларе... Это ведь недалеко»? А Дон Жуан говорит: «Ну, хорошо; мне, говорит, решительно все равно, что Клара, что Лаура: и та и другая женщины, а обе вместе так же глупы, как каждая в отдельности»...

Антонио. Скажите, какая безнравственность! Куда ж они пошли? Какая это Клара?..

За сценой слышны звуки гитары.

Педро. В точности не могу сказать… Но думаю, что здесь недалеко за углом… По крайней мере, оттуда доносились звуки серенады... Да, вот послушайте. Наверно, это он играет на гитаре…

Антонио. Ну, хорошо, хорошо... Я уйду теперь... Но помни Серафина, что ложь не прощается!.. Жаль, что я тороплюсь, а то бы я тебе рассказал, для твоей же пользы, какое полагается в аду наказание за ложь...

Серафина. Ах, Боже мой! Не грешно ли вам пугать бедную женщину...

Антонио (в дверях). Потом я всё это доскажу… Страшное наказание! (Уходит).

Те же. кроме Антонио.

Серафина (смеётся). Славно провели его! Однако ты всё-таки иди на улицу да посторожи, пока выйдет твой господин… Уже поздно... Пора ему уходить!

Педро. Доброй ночи, мой котеночек!

Серафина. Ну, ступай, ступай! Доброй ночи!

Педро выходит; Серафима запирает за ним двери, тушит свечи и уходит тоже. На сцене темнеет; издали продолжают доноситься звуки гитары и мандолины.

Дон Жуан и Лаура.

Лаура. Как скоро мы с тобою расстаемся!

С любовью время во вражде всегда:

Оно летит, как птица, при свиданье,

В часы ж разлуки длится без конца,

Безжалостное время!..

Дон Жуан. Не грусти!

В разлуке краткой, милая Лаура,

Я буду думать только о тебе...

Не омрачай напрасною печалью

Свой чистый взгляд!..

Лаура. Изволь, Жуан!

Я буду весела... Меня ты любишь?

Дон Жуан. Люблю тебя, Лаура

Лаура. Чудно слышать

Слова любви! Но все же грустно мне.

Что ты уходишь…

Дон Жуан. Милая Лаура,

Мы скоро свидимся опять с тобою…

Лаура

Постой, мой милый! Не целуй меня!..

Дай посмотреть ещё в твои глаза!

Скажи: что значит этот хмурый взгляд?

Я беспокоюсь; говори скорее!

Дон Жуан. Ты ошибаешься. В моих глазах.

Как в зеркале, мелькнуло отраженье

Твоей же грусти...

Лаура. Может быть, Жуан

Тебя тревожит тайное сомненье?

Так знай же: я твоя, твоя навек!..

В мою любовь ты веришь?

Дон Жуан. Да, Лаура,

И пусть блестит доверчивая радость

Всегда в твоих глазах... Зачем грустить?

Бесцельная печаль, как недуг тайный

Неисцелима… Ну, прощай, Лаура!

Вот перстень дорогой. Возьми его

На память от меня

Лаура. Зачем на память?

Как будто ты куда-то уезжаешь!

Мы будем часто видеться; не правда ль?

Нет, не «на память», а как знак любови

Я принимаю только этот перстень...

Прощай, Жуан!.. Но ты мне обещал

Сегодня же вернуться, если можно?