...а она, собрав все силы, поднимается по ступеням в сопровождении безмолвного великана. Его дробящая клешня, дрели и цепные клинки покрыты кровью Арбитрес и Сестер. Её рука и плечо – безвольно повисшее месиво мучительной боли. Шира едва может идти, но созданию позади приказано довести её до самого верха, где она должна умереть...

Кальпурния подняла пистолет не до конца, и пуля только оцарапала ногу Дешена. Он не привык к боли, он не ждал этого, поэтому вскрикнул и пошатнулся. Глаза псайкера блестели беспримесным страхом.

«Сосредоточься на этом, – велела себе Шира, выбрасывая из головы последние клочки бредовой дымки. – Он слабеет, додави его».

– Боль – это... иллюзия... тела... – произнесла она. – Отчаяние – это... иллюзия... разума...

– Как тебя одолеть? – задыхаясь, прошипел Дешен. В его правом глазу расплывалось красное пятно, и успокоитель, казалось, не замечал безумия обращенного к ней вопроса. – Как мне... о, вот оно. Ну, подожди.

Он сумел хихикнуть.

– Ну, разумеется, тебя пугает не боль, верно? Не страдания и не страхи. Они слишком грубы для тебя.

По коже Ширы вновь поползли мурашки, голос Дешена начал казаться ей ровным, лишенным оттенков.

– Если я не могу заставить тебя испугаться, тогда вот что, вот что, вот что заставит тебя отчаяться!

Вторгшиеся в её разум ползучие пальчики амебы отыскали слабое место, скользнули вокруг него и надавили.

Шира Кальпурния Люцина хмыкнула, вылезая из койки. Заранее нервничая, она быстро осмотрелась, пытаясь понять, что упустила. Сигналы пробуждения для утренней смены уже наполовину отзвучали, и в любой момент могло начаться чтение Книги Закона через вокс-рожки. После этого у неё осталось бы несколько минут, чтобы добраться до столовой перед тем, как зазвучит ежедневная проповедь.

Кальпурния натянула форменные брюки – слишком узкие, они налезали тяжелее, чем должны были, в этом месяце её уже наказывали за плохую физическую форму – и сунула ноги в сапоги. Когда началась проповедь, Шира кое-как управилась с броней и тут же кто-то надел ей шлем на голову. Она не знала, кто именно; соседи по казарме уже получили достаточно групповых взысканий, чтобы научиться приглядывать за ней.

Сегодня проповедь велась в форме гомилии, обращенной против терпимости к крамольным речам. Длилась она четыре минуты, громогласно разносясь из вокс-рожков в каждой комнате, а также из ящиков, которые держали на сгибах рук прокторы, шагавшие по казармам. Проходя мимо Кальпурнии, проктор Тодзау окинул её взглядом, но двинулся дальше и вышел из общей спальни отряда. Пока что Шире везло.

Когда арбитры выбежали из длинного общежития, она отставала от всех на полшага; разрыв увеличился до трех к моменту подъема по лестнице в столовую. Кроме того, Кальпурния уже задыхалась. Ещё полчаса спустя она кое-как тащилась к привратным ангарам и тихо, почти неслышно постанывала: во время завтрака Шира пролила себе на грудь протеиновую смесь и запачкала орла, вышитого над сердцем. Неуважение к святому символу – два удара дубинкой проктора с минимальным зарядом. Кроме того, её послали в казармы переодеться. У Кальпурнии была запасная чистая униформа, только она её не погладила, должна была, но вот просто не погладила. Шира надеялась, что под броней этого никто не заметит.

Отделение Кальпурнии последним забралось в своего «Носорога», ждали только её. Не было ни ругательств, ни жалоб, ни оскорблений. Все они знали, что она знает, что они думают о ней. Арбитр Шира плюхнулась на сиденье, и мотор взревел.

Тем утром пепельные облака опустились низко, и небо Дрейда-73 приобрело сочный оттенок синяка. Пемзовая взвесь в каналах шуршала и хрустела, серный ветерок гнал по улицам хлопья горячей золы.

Сегодня её отделение было свободно от строевой и огневой подготовки, что означало более длинный маршрут патрулирования. Сначала к трудовым отрядам, занятым перетаскиванием контейнеров со шлаком на фабрики, для внезапной проверки того, как местные контролеры справляются с заключенными. Здесь Кальпурния справилась неплохо, поскольку от неё требовалось только стоять в строю. Потом, когда у неё ещё не начали болеть руки от тяжести дробовика, арбитры выдвинулись на одну из площадей синдархов, где пикт-соглядатаи детективов обнаружили многочисленных граждан, собиравшихся без разрешения.

Пока отделение медленно шагало по плазе, горожане поспешно делали вид, что заняты своими делами, но затем группка, слонявшаяся возле дистиллятора воды в центральном обелиске, начала глазеть на Арбитрес. Первой это заметила Шира и тут же впала в ступор: нужно сделать предупредительный выстрел? Или палить по ним? Или предупредить кого-то? В итоге она склонилась к предупредительному выстрелу, повела дробовиком, но тут проктор указал на зевак дубинкой и проревел, чтобы они расходились или готовились к последствиям.