После штурмовиков вышли Сестры, девять женщин в белых цветах Священной Розы; на их лицах застыло недовольство, вызванное приказом явиться в такое место. Две из них остались позади, скрестив над рампой длинные церемониальные сариссы, остальные окружили стазис-клетку, в которой на корабль перевозили тело Антовина Дешена. Внутри сохраняющего поля всё было подернуто дымкой, но Шира могла различить лицо псайкера. Его рот оставался разинутым в гримасе ужаса и отчаяния, появившейся, когда Кальпурния вырвалась из иллюзии.

«Ты не...», успел сказать Дешен, и «Никто не мог...», и «Никто никогда...», а затем она вышибла ему мозги.

– Говорят, что даже Черные Корабли не могут обнаружить каждого из них, – сказала стоявшая рядом Реде.

Детектив-соглядатай перестала скрывать свой чин. Она, как всегда, облачилась в черную униформу арбитратора, но открыто надела красный воротничок и такой же кушак, а также ланьярд и эполеты. Кальпурния, к некоторому своему удовольствию, различала, кто из флотского персонала разбирается в званиях Арбитрес, по тому, как они старались избегать Лазку. Иланте не обращала на неё внимания, но, опять же, у неё была уйма дел – требовалось организовать работу успокоителей и проинформировать Даста об астропатах, достойных возвышения на пост Мастера. По большей части, они с Широй избегали друг друга. Никто из астропатов как будто не удивлялся открывшейся правде о Реде, что совершенно не удивляло Кальпурнию.

– Я слышала истории о ведьмаках, пробравшихся в Администратум, Гвардию, кто знает куда ещё, – продолжала Лазка. – Они могут целыми годами оставаться нераскрытыми. Как вы думаете, почему псайкерам это удается, и почему они думают, что смогут избежать наказания?

– Детектив, я ведь не инквизитор, – пожав плечами, ответила Шира. Она не сводила глаз с клетки и окруживших её кольцом Сестер в белых доспехах. – Всё, на что мне хочется обратить внимание – их опыт. Я думаю, что в конце концов сила Дешена начала сказываться на его состоянии.

– И это меня беспокоит, – вздрогнув, сказала Реде. – Подумать только, пока всё это происходило, в надзорном зале не заметили ни единой нотки...

– Понимаю вас, но я говорила о другом, – перебила Кальпурния. – Мне не кажется, что в него вошло что-нибудь, какая-то... тень. Я считаю, когда в разуме человека разрастается подобная сила, она вытесняет всё остальное, чтобы занять освободившееся место. Судя по вашим же отчетам, Дешен всегда был жестоким типом, начинающим преступным ублюдком, но пробудившиеся способности раздули его психику, как воздушный шарик. Произошедшее сделало преступника ещё более ущербным. Неудивительно, что ближе к финалу Ренц уже не мог его контролировать.

– А, Ренц...

Не было смысла откладывать суд над мажордомом и перевозить его на Стену. Детектив просто усадила его на расстрельном стенде и зачитала выдержки из собранного досье, де’Мок несколько раз вступил с формальными ссылками на статьи законов, касающихся преступлений Тикера, а затем Шира нажала на спуск. Весь процесс занял у них меньше двух часов.

Впрочем, сразу после этого Кальпурния отправилась в часовню, и Реде пошла вместе с ней. Женщины не говорили друг с другом, но долго молились там вместе. Их мысли были заняты судом и казнью – и пониманием, что впереди будет ещё много таких процессов, когда Лазка вскроет мошеннические схемы, по которым действовала маленькая клика Тикера Ренца.

– Арбитр-сеньорис, я... – начала детектив, но тут же умолкла. Поставленную на колеса клетку с останками Дешена уже довезли до основания рампы, и человек в сером плаще, как у штурмовиков, разговаривал с сестрой-палатиной, возглавлявшей группу. Шира увидела, как он закончил беседу и направился к ним с Лазкой.

– Завершив работу здесь, я сама явлюсь на Гидрафур, – вновь начала Реде, – чтобы ответить за недобросовестное исполнение обязанностей в Башне.

В её голосе звучало сожаление, но не затаенная злоба. Кальпурния печально подумала, что, учитывая, с кем сейчас говорила Лазка, она вряд ли могла чувствовать себя уязвленной при упоминании суда над нею самой.

– Думаю, мы увидимся, – добавила детектив, – когда меня призовут к арбитру-майоре давать показания по вашему делу. Даст и Оровен уже подробно расписывают всё, они добавили к списку обвинений кое-что из совершенного вами здесь.

Шира позволила себе легкую улыбку. Даст пришел в сознание за день до этого и первым делом приказал отвезти его в кабинет Реде, где он собирался просмотреть её отчеты. Вторым делом ведущий каратель объявил о завершении расследования и протянул руку за знаками различия арбитра-сеньорис. Кальпурния отдала их, испытав далеко не такую сильную душевную боль, как ожидала.

Койку Даста в апотекарионе участка теперь занимал Бруинанн, который едва мог связно мыслить после одной из сильнейших атак Дешена, оставивших ожог на его разуме. Корабль Арбитрес, прибывающий забрать Ширу, должен был доставить эдила на Стену для дальнейшего лечения.

– Оровен говорит, что с отвращением работал над новыми обвинениями против вас, – начала Реде, – если вы можете себе такое представить. Я хотела сказать, что сообщу арбитру-майоре...

– Правду, – перебила Кальпурния. – Вы сообщите ему правду, именно то, что вспомните о событиях, происходивших здесь.