– Последние годы показали, что единственный шанс вывести страну из кризиса – это обеспечить реальный суверенитет союзных республик. Ведь когда после 1985 года система почувствовала опасность, растерялась, мы потеряли время. И, к сожалению, сегодня этот умирающий дракон, как во многих восточных сказках, может нанести хвостом удар (и смертельный удар) по уже, казалось бы, торжествующему победителю. Под этим хвостом я понимаю высшие органы государственной власти Союза ССР.

Зал аплодисментами приветствовал эти мои слова. Боюсь, аплодировали не те и не тому. Радикальным демократам понравился мой выпад против Центра, в то время как я имел в виду союзные органы власти конкретного исторического периода, безоговорочно проводящие разрушительную политику Президента СССР Горбачева. М.С. Горбачев в течение нескольких лет привел Союзный Центр к системной политической импотенции, а страну призывали по-прежнему ждать от этого Центра потомства.

Решительно я призвал разграничить полномочия РСФСР и Союза ССР, чтобы и сохранить Союз, и укрепить суверенитет РСФСР, и без того уже закрепленный в действовавшей Конституции РСФСР 1978 года. Но, излагая подходы к этому вопросу группы сибирских депутатов, от имени которых я уже распространил на Съезде проект декларации (закона) о суверенитете, подчеркнул:

– Мы предлагаем, чтобы в декларации, которую, надеемся, примет Первый Съезд народных депутатов РСФСР, был приведен перечень исключительных полномочий республики. Это нужно для того, чтобы никто – ни правительство, ни Верховный Совет, ни другие высшие органы государственной власти СССР – не смог решать за нас наши проблемы. Они (правительство, Верховный Совет СССР и так далее) должны обладать делегированным законодательством, что следует четко записать в декларации. В частности, необходимо указать, что Союзный договор, который будет подписывать делегация народных депутатов РСФСР, уполномоченная на то или нами, то есть Съездом, или Верховным Советом, должен быть ратифицирован Съездом народных депутатов РСФСР, а также высшими органами государственной власти союзных республик.

Эта мысль в 1990 году стала общепринятой, жаль, что в декабре 1991 года мне не удалось убедить депутатское большинство выполнить это требование Конституции. И я сформулировал в своем первом официальном выступлении норму, которая могла бы сохранить СССР, но которая нашла свое отражение лишь в российской Конституции 1993 года:

– Мы должны ратифицировать все изменения Конституции СССР, потому что время дарования милостей республикам должно уйти в прошлое. Сегодня судьба будущего решается именно на уровне союзных республик.

Увы! Перечитывая сегодня мое тогдашнее выступление, я горжусь его правовым предвидением многих проблем и огорчаюсь наивностью части антибюрократической. Бюрократизм гнездился не в союзных органах власти, как полагали романтики вроде меня, а в самих принципах организации власти. Именно поэтому с разрушением СССР бюрократизм перекочевал на уровень Российской Федерации и ниже.

Возможно, именно по причине моих инициатив меня определили в группу по разработке проекта декларации о государственном суверенитете, когда проект был включен в повестку дня.

Битва вокруг включения этого вопроса в повестку дня разгорелась нешуточная, как и битва вокруг кандидатуры Председателя Верховного Совета. Все это затянулось на недели. Когда шел вопрос о кандидатуре Председателя Верховного Совета, как и все остальные члены КПСС – народные депутаты, я был приглашен на встречу с генеральным секретарем ЦК КПСС, Президентом СССР М.С. Горбачевым. Она проходила в зале пленумов – в одном из залов заседаний на Старой площади, где-то под землей, я там был первый и последний раз. И когда Горбачев предложил высказываться, кто какие кандидатуры видит, я пытался записывать, слушать, учиться. После нескольких дежурных выступлений, которые, чувствовалось, были подготовлены заранее, так и осталось непонятным: действительно такой являлась их позиция или это было поручено им сказать, а также выдвинуть кандидатуру краснодарского партийного руководителя Ивана Кузьмича Полозкова.

И вдруг на трибуну был приглашен коммунист Исаков Владимир Борисович, который сказал, что он представляет свердловских избирателей и предлагает, чтобы Председателем Верховного Совета был избран Ельцин Борис Николаевич. Под шум, который возник в зале, он героически закончил аргументировать свое предложение, и хотя оно не встретило потом поддержки следующих ораторов, мои симпатии были на стороне этого прозвучавшего мнения, которое шло наперекор официальному. Да, я в тот момент поддержал на выборах Б. Ельцина, и не просто поддержал, а голосовал за него во всех турах. Этого не скрывал и не скрываю. Нашей стране нужны были перемены. Для меня это было очевидно. И я видел в Ельцине человека, который сможет сломать тормозящую все новое партийно-номенклатурную систему в обществе. К сожалению, он превзошел все мои ожидания и сломал много больше.

В течение всего съезда мне довелось сидеть рядом с Дмитрием Антоновичем Волкогоновым. Мы много беседовали, и генерал Волкогонов подарил мне не так давно вышедшую его небольшую книжку о коммунистическом воспитании военнослужащих со своим автографом. Когда я сказал, что намерен поддержать Ельцина, Дмитрий Антонович достаточно резко мне возразил:

– Да вы что? Это же алкоголик! Как можно его избирать?

На что я также искренне ему ответил:

– Дмитрий Антонович, но я не знаю, кого еще. Потому что те, кого предлагает Горбачев… Ну, не верю я в кандидатуры, которые предлагает Горбачев. Давайте Вас! Готов выйти прямо сейчас на трибуну и, когда пойдет вопрос, выдвинуть Вашу кандидатуру.

Помолчав, Волкогонов вздохнул:

– Нет. Все-таки я уже в возрасте. Это не мое. Спасибо, не надо. Но Ельцина – нельзя!

Но что значит «нельзя», если нет серьезной альтернативы?

Такая альтернатива возникла, когда после провала И.К. Полозкова на голосование внесли кандидатуру А.В. Власова, очень серьезного, вдумчивого, интеллигентного, не вызывавшего такой активной аллергии, как Полозков, политика. Александр Владимирович Власов с 1988-го по 1990-й год был Председателем Совета министров РСФСР.