Шрифт:
— Случилось. Только не со мной. Ко мне в номер подбросили деньги. Необходимо зафиксировать этот факт и начать по нему соответствующее разбирательство…
— … Сто пятьдесят тысяч североамериканских долларов. — Криминалист закончил считать деньги. — И какой-то конверт.
Он аккуратно припорошил его порошком: сначала с одной, затем с другой стороны. И затем сдул порошок с конверта, поверхность осталась чистой.
— Никаких отпечатков на нем нет, — сообщил криминалист. — Их не оказалось нигде.
Понятые — две девушки из гостиничной обслуги — смотрели на происходящее большими глазами.
Криминалист заглянул в конверт и осторожно, двумя пальцами руки, затянутой в тонкую резиновую перчатку, вытянул сложенный вдвое листок бумаги.
Листок оказался короткой запиской с отпечатанным на принтере текстом:
«УБЕДИТЕЛЬНАЯ ПРОСЬБА — СВЕРНУТЬ ВСЕ ДЕЛА И ВОЗВРАТИТЬСЯ ДОМОЙ. ДЛЯ ВАШЕГО ЖЕ БЛАГА».
Отпечатков пальцев не оказалось и на записке.
— Вы можете что-нибудь объяснить? — прокурор города смотрел на Барсентьева растерянно и недоумевающе.
Тот пожал плечами и произнес:
— Очевидно я кому-то стал мешать в вашем городе. Для кого-то я стал персоной «нон грата». Насколько я понимаю, мне предлагают убраться отсюда и прислали денег на дорогу. Только многовато, кажется, прислали.
— Действительно, многовато, — хохотнул следователь городской прокуратуры, полноватый мужчина лет тридцати, с тонкими черными усиками на круглом лице и рано наметившимся брюшком. Под мышкой у него была зажата черная кожаная папка. — На такие деньги можно земной шарик кругом объехать на такси. И очень неоднократно.
— Ваши шуточки здесь неуместны, Сарнов, — разозлился прокурор, — садитесь за стол и пишите постановление о возбуждении уголовного дела по факту покушения на дачу взятки должностному лицу, занимающему ответственное положение. Это первое. Второе: составляйте протокол об изъятии…
— Или выемки, как будет правильнее? — обратился он к Барсентьеву.
— Выемки, — со вздохом подсказал тот.
— О производстве выемки ста пятидесяти тысяч долларов, — продолжил Севидов, обращаясь к следователю, который уже послушно сел за стол и открыл свою папку, — а все присутствующие здесь должны в нем расписаться, засвидетельствовав этот факт.
Севидов был явно раздосадован и расстроен. На поднадзорной ему территории было совершено преступление, которое относится к категории особо тяжких. В связи с этим ему придется писать спецдонесение в областную прокуратуру. А областники, в свою очередь, должны проинформировать об этом Генеральную прокуратуру. Раскрытие дела о попытке дать взятку высокопоставленному прокурорскому работнику, конечно, возьмут на контроль и в области, и в Москве. Дело это, наверняка, повиснет нераскрытым. А как ты его раскроешь? Никаких следов. Отпечатков пальцев — и тех нет.
«Разве только явится сам неведомый взяткодатель и чистосердечно поведает о своем преступлении, за которое ему светит до пятнадцати лет лишения свободы», — горько усмехнулся про себя прокурор города.
Теперь за это дело ему предстоит годами отписываться перед высокими инстанциями. Мало этих убийств, также нераскрытых и взятых на контроль вышестоящими прокурорами, так теперь еще и взятка в полторы сотни тысяч «зеленых» на голову свалилась. Так и с работы слететь можно, ввиду необеспечения законности и надзора на вверенной территории.
Севидов досадливо хмыкнул и вышел из номера.
— Крастонов, — произнес он в трубку мобильника, — ЧП у нас. Пришли-ка, прямо сейчас, в гостиницу, в номер москвича парочку шустрых розыскников, пускай порыщут, кто тут крутился в последние часы… Валюту ему подбросили… Сто пятьдесят тысяч долларов… И записку… Точно не помню… Вежливое пожелание собирать чемоданы… Вот именно… Прямо вал какой-то в этом году… До связи.
Он вернулся в номер и расписался в протоколе, составленном следователем.
— Михаил Матвеевич, — обратился к нему Барсентьев, — с утра подошлите ко мне следователя Мирчука. К десяти утра.
— Хорошо, — кивнул Севидов.
Он обвел глазами комнату.
— Все закончили? Ну, тогда пошли. Спокойной ночи, Игорь Викторович.
— Спокойной ночи, — машинально ответил Барсентьев.
Утром Барсентьев проснулся совершенно разбитым и долго лежал в кровати с открытыми глазами.
Он явно плохо выспался. Спать ему не давали размышления о подброшенных деньгах. Эта, сумасшедшая для него, сумма потрясла его. Было ясно — доллары подбросили в надежде на то, что московский следователь польстится на очень большие деньги, перестанет заниматься расследованием и укатит восвояси.