уходит в сторону туалетов. Я чувствую себя конченым уродом.

Пожав плечами, Эндрю продолжает разглагольствовать про

национальную сборную по водному поло, про Олимпиаду, про то, что все мы

должны поехать в Токио посмотреть их игру, но единственное, на что меня

хватает, – это пялиться на собственный стакан.

«Мы приперлись сюда, потому что там, куда я собирался всех позвать,

ты, Люк, трахнул барменшу».

«Люк трахнул новую барменшу у Фреда? Вообще-то я про ту

рыженькую из «Стоун» в Либерти Стейшен».

«А она хороша. Ну так, в смысле побаловаться».

«Да мы скоро вообще хрен найдем, куда выбраться, чтобы не

столкнуться при этом с рыдающей в туалете из-за Люка девчонкой».

В фильмах такие моменты показывают в виде нарезки, и музыкальная

тема нарастает с каждой фразой. И да, так бывает и в жизни, – когда голоса

вокруг стихают, а сердце грохочет где-то у барабанных перепонок. Но

ощущения тревоги я не ожидал. Панику, что она, наверное, все слышала, а я,

скорее всего, ранил ее чувства. Ужас, ведь по сути я подтвердил все, что она

про меня думала.

И проблема в том, что все это – чистейшая правда.

За столик возвращается Дилан и оглядывает бар за моей спиной – думаю,

в поисках Лондон – нахмурившись от досады. Как только он начинает

вставать, решив пойти поговорить с ней, я резко подскакиваю и, жестом

показав ему, что сам разберусь, вытерев ладони о бедра, иду к бару.

Сегодня вторник, и еще довольно рано; в клубе никого нет, кроме нас

пятерых и нескольких человек у диджейского пульта. Лондон кажется

погруженной в собственные мысли, когда открывает два пива и ставит их на

поднос другой официантки, поэтому она не замечает, как я подхожу, пока не

останавливаюсь прямо напротив нее и стучу костяшками по стойке.

Вздрогнув, она поднимает взгляд.

– Привет.

– Привет, – сунув руку в карман, я стараюсь выглядеть не так, будто

подошел оправдываться по поводу услышанного, а словно просто

поздороваться. – Хорошо проводишь вечер?

Лондон пожимает одним плечом, не переставая вытирать стакан.

– Ага. А ты?

– Тоже, – я улыбаюсь, но поскольку она на меня не смотрит, все слова

вмиг испаряются у меня из головы. Ситуация неловкая, и она это понимает,

но в своей типичной манере не собирается облегчать мне задачу. – Не знал,

что ты тут работаешь.

Кивнув, Лондон ставит стакан и берет следующий.

– Недавно начала.

– А-а.

Вот что сейчас скажу: девушек нелегко понять. Она злится? Или просто

занята? Или настолько сильно хочет меня поцеловать, что даже не может

посмотреть на меня?

– Ты уволилась из бара Фреда?

– Нет, просто нужна подработка.

Лондон отворачивается и, взяв поднос со стаканами, начинает их

расставлять на небольшой полке.

– М-м, Лондон…

– Хочешь выпить? – спрашивает она меня через плечо.

– Нет, я…

Ну и что я?

Понятия не имею, что сказать дальше.

Снова повернувшись ко мне, она терпеливо ждет. Мне спросить,

слышала ли она? Или сказать, что я не считаю забавными слова Дэнни?

Проблема в том, что да, я не считал сказанное забавным, но в то же время не

относился к ним как к чему-то ужасному… пока не понял, что он говорил про

Лондон, а она – что еще хуже – это слышала. Подошел бы я к ней сейчас,

если бы она ничего не слышала?

Именно об этом она может меня спросить, и именно на это у меня нет

ответа.

– Просто подошел поздороваться, – с улыбкой говорю я.

Мельком глянув мне на губы, она тут же отводит взгляд.

– Ну привет.

– Заедешь ко мне после работы? – это получилось так откровенно;

никаких долгих бесед, никаких намеков. Мой голос даже сорвался на

последнем слове.

Взгляд Лондон становится напряженным, но потом она смягчается и