не перестает жужжать от смс. Ты настолько к этому привык, что уже не

обращаешь внимания. Или еще пример: мы ужинаем, к тебе подходит

девушка, и я вижу, как ты силишься вспомнить ее имя. Это… Я в общем-то

тоже уже привыкла, но да. Смотрится это неприглядно.

Откинув голову на спинку, я отвлекаюсь от разговора и смотрю, как

Джимми Фэллон во что-то играет с Дэвидом Бекхэмом.

– Я не хотела, чтобы ты чувствовал себя плохо, – шепотом говорит

Марго. Я вижу, что ее беспокоит этот разговор. Марго постоянно мечется

между желанием выдать голую правду и чувством вины, когда речь заходит

обо мне.

– Все нормально.

– Просто… – поправив свою пижамную футболку, начинает она. – От

Миа – и только Миа – ты шагнул ко всем подряд. Без какого-то постепенного

перехода.

– Так я и не хотел никого, как когда-то хотел Миа, – возражаю я.

– Но однажды захочешь, – говорит она. – Может быть, это будет Лондон.

Но ты говорил, она опасается парней, а сегодня видела и слышала тебя в

баре. Не удивительно, что она держит тебя на расстоянии. Ты сам-то стал бы

себе доверять?

В животе тяжело оседает неприятное чувство.

– Я понимаю.

– Слушай, я не говорю, что тебе надо срочно увольняться из

высокоранговых плейбоев, но просто взгляни со стороны на себя самого и на

то, что делаешь. Твоя жизнь – это идеальная комбинация удачливости и

амбиций, но на женщин ты смотришь как на оборудование в тренажерном

зале.

Я захлебнулся глотком воды.

– Марго, это ведь ужас какой-то.

Она приподнимает брови, как бы говоря мне: «Что, я не права?»

– Просто научись относиться к девушке так, как хотел бы, чтобы

относились к тебе, – продолжает она. – И я сейчас не про игры с участием ее

интимных частей тела.

Я фыркаю.

– «Интимных частей тела», говоришь?

Она закатывает глаза.

– Ты был на самом деле хорошим парнем для Миа.

От ее слов я ощущаю беспокойство. Легче всего было помнить конец –

когда я был одинок, она беспомощна и разбита, и казалось, мы больше

никогда не найдем общий язык. Повернувшись, я смотрю на Марго.

– Правда?

Она с улыбкой отвечает:

– Правда. Замечательным. Идеальным. Все вокруг ей завидовали.

– Ну, – снова повернувшись к экрану, говорю я, – очевидно, не таким уж

и идеальным. Иначе она бы не перестала нуждаться во мне.

Марго застывает, а потом берет у меня с коленей пульт и выключает звук.

– «Нуждаться» в тебе? – ее голос стал резким. – Ей и не нужно было в

тебе нуждаться. Хотеть быть с тобой – конечно. Наслаждаться тем, что ты

рядом – еще бы. Жаждать тебя – фу, гадость – но да.

Со стоном пытаюсь взять пульт, но она убирает его подальше.

– Ты ведь понимаешь, о чем я, – отвечаю я.

– Сомневаюсь. В один чудовищный день у Миа разрушились все мечты.

Произошедшее изменило ее и сказалось на ваших отношениях. Это не

означает, что ты как-то что-то напортачил.

– И в итоге, – поставив тарелку на кофейный столик, говорю я, – мы оба

оказались не в силах справиться с тем, через что она прошла. Вот и все.

Марго пожала одним плечом.

– Согласна.

Я рычу в ответ, желая, чтобы она это опровергла. Вот почему я терпеть

не могу говорить о Миа. Все это отстойно, абсурдно и бессмысленно – та

авария, ее холодность, мое разбитое сердце, наш разрыв – и до сих пор

ощущается кровоточащей раной. Терпеть не могу ее теребить. Но с другой

стороны, это всего лишь расставание двух людей. Такое происходит сплошь и

рядом.

– Люк, тебе было всего девятнадцать! – повышая голос, говорит Марго. –

Понятное дело, ты наговорил ей каких-то гадостей, потому что и самому

было больно, а она была не в состоянии обсуждать свои чувства. Вот вы и

отдалились друг от друга.

– Я знаю. Просто никогда не думал, что такое произойдет, – отвечаю я

тянусь через нее достать пульт.