Гриф Вараш переступил с лапы на лапу и взлетел, стремительно исчезая из пределов видимости. Затихающий звук гигантских крыльев подсказал вспотевшему от волнения Крэчу, что тот улетает...

...Двери заложили, и, когда после скрежета ключа в замке снаружи послышались отдалявшиеся шаги и скрипы отъезжавших со двора телег, притихшая было Виретта снова подала голос:

– - Спустись, милый, погляди, что там внизу?

– - Ага, уже бегу.

– - Давай, Древоручек, сходи, не мне же туда идти? А потом я всё равно замок не смогу отомкнуть.

– - Чего это я пойду? Я, значит, по-твоему, смогу открыть? Как это у меня, интересно, получится? Я внутри, замок снаружи. Ты слышала, что Седовласый птице приказал: "Карауль". А птицу ту ты видела? И как думаешь, сможем мы мимо такой пройти? То-то и оно, что не сможем. Разве что...
– - Крэч покопался в сумке, достал небольшую шкатулочку, из которой в свою очередь выудил маленький орешек. Разделив его на шесть приблизительно равных частей, он протянул одну крошку Виретте, ещё одну сунул в потайной кармашек на поясе, остальные завернул в тряпицу и сунул обратно.

– - Это что?
– - с нотками недоверия в голосе спросила девушка.

– - Водяной орех, -- без объяснений, как само собой разумеющееся, сказал он, -- проглотишь, когда скажу, поняла?

Вряд ли Виретта знала, что такое этот самый Водяной орех, но спорить не решилась.

– - Хорошо, -- кивнула она, -- а как мы выйдем отсюда?

– - Выйдем, золотко, не беспокойся. Отдыхай до вечера, -- он чмокнул её в подставленную щёку.
– - Этих-то кормить придут, вот тогда и поглядим, кто кого и кто куда. А покуда дрыгаться нечего, мало того, я не выспался.

– - И ты не хочешь хоть одним глазком взглянуть, кто там?

– - Нет, -- отрезал Крэч.
– - Ждать будем.

– - Ты вконец обалдел, Древохе... в общем, наглая твоя рожа! Теперь весь день здесь бок о бок невесть с кем сидеть, что ли?!

Одна из клетей внизу зашаталась, снизу послышались странные, ни с чем несравнимые звуки -- не то чавканье, не то простуженное сопение.

Виретта замолкла и, дрожа телом, прильнула к Крэчу.

– - Чё раскудахталась, дурёха, -- вполголоса спросил он, обнимая девушку, -- слышишь, зверюшка нервничает. Гляди, какая тут благодать -- спи не хочу. К тому же будь там кто-то опасный, разве Чарэс оставил бы их вот так без присмотра?

– - Я есть хочу, -- зашептала Виретта.

– - Тьфу ты, -- он снова зарылся в суму, достал два зелёных яблока -- протянул девушке.
– - Ешь, не гунди, -- и через внушительную паузу, во время которой свободной рукой подгребал сено, устраивая постель, добавил: -- Любимая.

У феа, как известно, слова с делом не расходятся: и ни запертые двери, ни кружившая в небе сторожевая птица, ни диковинные кряхтящие звери в клетках многим из них, как оказалось, не помеха. Заливистый храп Крэча заполнил сарай уже к середине второго яблока.

Глава 22. Тени Седогорья

Тарк-Харлас вездесущ и безжалостен. О нём говорят так: если почувствовал его близость, ты в опасности, увидел -- беги, коснулся -- мёртв.

Рио Бо. Формы и причуды. Гэмотт-рам как искусство жизни

Н.Д. Начало осени. 1164 год от рождения пророка Аравы

Кетария. Седогорье

Тэйд

В путь двинулись, когда диск Лайса показал над горизонтом свой окутанный маревом краешек.

Попутчики Тэйду и Саиме достались весёлые и простодушные: Коой, Траард, Рэту, Дуф, Нёт и Мару.

Траард и Рэту -- здоровенные, высокие эретрийцы -- лихо поигрывали огромными мышцами и веселили всех своеобразным юмором, присущим жителям лишь этой удивительной страны. Рэту был родом с островной части Эретрии, Траард -- с материковой, и то, что обитатели этих областей отличались друг от друга как куриное яйцо от куска трабского сыра, помехой в их дружбе не было.

Долговязый Мару был онталаром, и этим всё было сказано: спокойный и немногословный, он выделялся огромным золотым кольцом в ноздре, увязанными в косу чёрными волосами, кожей цвета блёклого виридиана и непомерно длинными (без ногтей разумеется) пальцами.

В крови красавца Кооя, судя по смуглой коже и коротким вьющимся волосам, было немало ахирского. А вот худющий жилистый Дуф и его здоровяк-сынишка Нёт больше походили на дауларцев из Дикого Сопределья.

Нёт хоть и был Тэйду почти ровесником выглядел куда как не в пример воинственней не только его, но и собственного папаши. Тугие мышцы, игравшие под бронзой кожи, несколько шрамов на руках и торсе да ещё один поперёк щеки добавляли парнишке мужественности. Ровно, как и средней длинны волосы, сплетённые в торчавший на затылке жгут, оканчивавшийся массивным бронзовым кри в виде оскаленной волчьей пасти.