Шрифт:
— Завтра? Но как?
— Всякий уважающий свою профессию король всходил на трон обычно в союзе с армией, парламентом, социалистами, я же не настолько популярен, чтобы подкупить архиепископа Кентерберийского, но так как в Англии существует традиция действовать при помощи какого-нибудь учреждения, мне остается сесть на трон через цирк. Серьезней и безобидней. Спокойной ночи!
Глава восьмая
Люди, случайно проходившие около семи вечера по Виктория-стрит, были поставлены в тупик несколько необычным явлением.
Чернобородый джентльмен, одетый слишком элегантно, чтобы его можно было заподозрить в жажде оригинальности, поставив одну ногу на ступеньку автомобиля, рассказывал торжественным голосом:
— К перечисленным уродствам современной Англии надо прибавить, что парламентаризм считается единственной формой правления, что в аббатстве должны заседать свиноводы в париках, только, боже упаси, не рядом с демократами во фраках.
— Может быть пора? — робко заметил тот, к кому обращался джентльмен, — шофер ждет.
— Я еще не кончил, Марч. Леди и джентльмены, — обернулся Лавузен к стоявшим у автомобиля, — знаете ли вы, что такое здравый смысл? Ну так я вам скажу: это уверенность любого ротозея, что его любопытство к чужим разговорам останется безнаказанным. Нет возражений? Шофер, в Ледгетский цирк!
Марч надел шляпу и в молчаливом почтении открыл дверцу авто.
— Постойте, куда вы?
— Да пустите, нельзя стоять в дверях!
Оглушительные аплодисменты. Цирк полон. В тягучей жаркой пелене плавятся лица, с балконов свисают гирлянды рук.
— Выводят, выводят!
— Какие они розовые! Как наш епископ!
— Бетти, Джон, видите: поросята?
Оркестр проглотил шум разговоров ослепительным грохотом труб.
— Снимите ваш проклятый цилиндр!
Марч метался в толпе. Лавузен неожиданно исчез. Отыскать его, ввиду однородности черных костюмов, было невозможно. Зажатые в проходах галерей люди потоком хлынули в партер.
Марч даже не знал своих мест, билеты остались у Лавузена. Глыбы спин, как льдины, затерли англичанина.
— Леди и джентльмены, прошу занять места!
С арены доносилось яростное хрюканье, щелканье бича и равнодушные туры вальса.
Пробираясь в партер, Марч столкнулся с мужчиной во фраке: двое военных мужественно прокладывали ему дорогу.
Марч схватил за руку незнакомца.
— Лавузен, что с вами? Куда вас ведут?
Джентльмен отступил, хватаясь за грудь.
— Я вас не знаю, сэр, пропустите!
«Лицо… движения… костюм… не он?.. тогда кто же?..»
Марч поспешил скрыться в толпе. Одно мгновенье ему почудилась белая перчатка констебля на плече. Молодой человек в последней попытке метнулся взором по галерее — Лавузена не было. Тогда Марч поспешил к выходу. Пробежав коридоры, заклеенные плакатами, он вдруг остановился, сжав голову руками. События казались ему так бессмысленно увлекательными, что, забыв одеться, он выбежал на улицу.
Из ряда моторов, дрожащих брызгами фонарей, бросился в глаза один, поворачивающий колеса. Около дверцы в почтительных позах стояли директор и два шталмейстера.
Марч вскрикнул… Сидящий рядом с шофером ливрейный лакей махнул рукой. Мотор загудел, и все-таки англичанин успел уловить королевский герб на дверцах, а за стеклами на одну секунду мелькнуло лицо.
Нет, этого лица Марч не рассмотрел. Англичанин разразился диким хохотом, ударяя себя в грудь.
— Здравый смысл, капелька здравого смысла! — кричал Марч.
Белая перчатка полисмена во второй раз и уже прочно легла на его плечо, а суровый чревовещательный голос произнес сухо и непоправимо:
— Прошу следовать за мной, сэр!
— Здравый смысл! Слышите, констебль?
— Дежурный, автомобиль! — скомандовал полисмен.
Автомобиль мчал.
— Сперва в полицию, все-таки, — заметил сержант, наклоняясь к Марчу.
Тот пожал плечами.
— Как вам угодно, но я не понимаю, за что?
— Вы попались у экипажа его высочества. Но не стоит распалять вашего любопытства. Уже приехали, — констебль пропустил арестованного вперед, заботливо придерживая его за пиджак.
— Я не убегу, — вспыхнул Марч.
— Никто не сомневается. Я вам помогаю, шесть ступенек, сэр.
Узкий каменный коридор пахнул сыростью. Мрачно-спокойные синие «бобби» шагали из угла в угол. Запах плесени не могла убить дешевая сигара коронера, писавшего за грязным столов.
— В чем дело, констебль?
— Арестованный, честь имею доставить. Задержан мною у цирка, при попытке бросить бомбу в экипаж его высочества принца Уэльсского.
— Что такое, повторите! — привскочил побледневший коронер, — удвоить наряд!