— Ты стоишь миллионов, дорогая. Но мы только еще раскручиваемся.

— Хорошо, обговорим гонорар после того, как я прочту сценарий. Групповуха и скотоложство заранее отменяются.

— Смеешься, девочка! Ну если героиню насилуют три офицера СС, это же не банальная групповуха и не свальный грех, а социальный протест. — Возмутилась Эльза. — И почему ты не допускаешь, что творческий процесс может тебя увлечь?

— Это как раз наименее вероятно. Ведь ты уже все поняла про меня, Эл. И все заранее просчитала. Я в полном дерьме, подруга. Все мои попытки выбраться на большой экран проваливались. Мелькнуть в кадре — изволь, милашка! А героиню мы возьмем из первой десятки — Робертс, конечно же, Джулию Робертс или ту крошку, что спит с министром. Мне не терпится наставить рога «великим мастерам», «большим художникам» — всем, кто пренебрег мною. Если Дикси Девизо не годится для «большого кино», то она станет звездой «маленького».

Дикси умолчала о самом болезненном поражении — той, якобы случайной встречи на банкете с Чаком, на которую она возлагала последние надежды. Кому, как не созданному ее собственными руками Куину, следовало распахнуть объятия, посадить благодетельницу за свой столик и перезнакомить с самыми влиятельными людьми Голливуда. Он должен был понять, как нуждается она в помощи и должен был вернуть долг!

— И почему это революционеры духа, так много думают о теле? — задумчиво произнесла Эльза.

— Это ты так полагаешь?

— Нет, мой режиссер, Жорж Самюэль.

— Что вздыхаешь, хочешь сказать, что он в твоей «конюшне» и я должна держаться паинькой?

— Брр! — передернула плечами Эл. — Жорж не в моем вкусе, боюсь, тебе он тоже не приглянется.

Худосочный, сморщенный как печеное яблоко, рыжеватый блондин очевидно, не умеющий улыбаться и радоваться, сразу понравился Дикси. Возраст Самюэля определить было трудно, колеблясь между 45 и 55. Но то, что бедняге пришлось нелегко в мире искусства с такой внешностью, бросалось в глаза сразу. Узнав позже про неплохую карьеру комедийного театрального актера, которую Жорж сделал в 50-е годы на Бродвее, Дикси была поражена.

— Так, мадемуазель Девизо, про вас я все знаю. Сценарий прочли? — деловито осведомился он, пожав Дикси руку.

— Прочла.

— И как?

— Есть основания свалиться в грязь или взлететь к вершинам духа, — она иронично улыбнулась.

— Вас, полагаю, привлекает второе? Оставьте иллюзии мадмуазель. Или вы плохо знаете Эльзу Ли?

— Она хочет сделать рискованное, но хорошее кино.

Сморщенный человечек расхохотался:

— Мадам Ли, боюсь, не претендует на лавры каннского фестиваля, а «Эротические сны» не входят в категорию «проблемной киностудии». Да и сценарий, если честно, не очень уж оригинален.

Но есть мы — я, оператор Боб Росс и вы. А значит, получится не совсем то, что хочется мадам Эльзе. Существует множество способов выразить человеческую душу. Мы поведаем о ней языком эротического кино. Вы же не Чиччолина, Дикси. Мне хорошо известно, что вы не только зажигательная женщина. Дикси Девизо — совсем не плохая актриса.

Последние слова он произнес так, будто протягивал Дикси Оскара.

Вскоре Дикси стало совершенно очевидно, что планы Эльзы на порнушке въехать в «большое кино» — откровенный блеф.

У хозяйки студии «Эротические сны» не было ни малейших намерений оплачивать художественные эксперименты режиссера, а эпитеты «идейный» и «интеллектуальный» по отношению к фильму она считала оскорбительными. Хитрая дама приняла меры для нейтрализации режиссерских «экспериментов». В съемочной группе появился «консультант постановочной части спецэффектов», некто Гордон Биши, лет десять занимавшийся съемкой порнографии в подпольной студии Мюнхена. Взгляды на сексуальную откровенность кино у Гордона были самые определенные. «Делать деньги х… и п…. легче, чем головой», — утверждал он, бдительно следя, чтобы коммерческие задачи эротического кино были соблюдены в полную меру.

Главный герой — Вилли Ларсен имел опыт в подобной работе. Немецко-датский полукровка, был найден фотографом в Гамбургском порту, где работал грузчиком. Позируя в течении двух лет для порноснимков, Вилли проявил себя как прекрасный исполнитель. Он был совершенно раскован перед камерой, нимало не смущаясь любыми заданиями и проявлял признаки подлинного дарования в своем деле. Мрачный блондин, с огромными руками и мощным фаллосом поразил Дикси спокойной отрешенностью и холодной яростью голубых глаз. Одетый в форму офицера — эсэсовца Вилли Ларсен превращался в символ.

— Его Кремер — робот и скотина одновременно. Удивительный типаж! — восхищался Жорж. — Эх, если бы не эта мразь, (он кивал в сторону «консультанта») мы бы сделали настоящий фильм.

Но Гордон Биши оказался очень находчивым — он решил не жалеть пленку, позволяя Жоржу «снимать психологию и философию». Взамен он требовал острых эротических сцен, снятых без всяких премудростей.

— В конце-концов, при монтаже ты уберешь лишнее, Жорж. А обрезки мы скормим мадам Ли, — убеждал он режиссера. Обнадеженный Жорж снял сходу потрясающую сцену объяснения Ванды — женщины из польского борделя и немецкого офицера, избравшего ее своей постоянной жертвой. Извращенец и садист угрожал Ванде убийством ее детей, добиваясь покорности. В какой-то момент, униженная и развращенная, женщина понимала, что привязывается к своему мучителю. В глазах Дикси — одержимых безумием ненависти и страсти мелькало что-то похожее на любовь. Жорж ликовала. Они отсняли также финальную сцену убийства Ванды, спровоцированного ею самой. Окровавленный Кремер плакал над телом задушенной женщины, а после, взяв в том же борделе другую проститутку, убеждался, что дьявольское искушение покинуло его вместе со смертью Ванды. Не выдержав этого, Кремер пускал себе пулю в лоб.