разместить, Гарриет выглядела недовольной тем, что их разговор прервали. Брук

отвернулась, лихорадочно пытаясь придумать что-нибудь другое, вместо того, что случилось

сейчас. Но Альфреда не закончила ругаться:

– Она жила, слишком долго не зная любви, Ри. Временами, когда она росла, ты

уделяла ей внимание, но лишь когда Роберт и Томас были далеко, и его было так мало. Она

не помнит, как ты любила е, когда она была совсем крохой. Она ничего из этого не помнит!

Услышав, как е мать назвали Ри, Брук в изумлении развернулась. Она никогда не

слышала, чтобы Альфреда так разговаривала с е матерью, как будто эти двое долгие годы

были лучшими подругами или наперсницами. Альфреда выглядела злой, она вытолкала

последнего слугу из комнаты и закрыла за ним дверь.

Но теперь Гарриет пришла в ярость из-за того, что е отчитала служанка.

– Уходи! – велела она, указав ей на дверь.

Вместо этого Альфреда скрестила руки на груди и встала напротив двери,

заблокировав выход.

– Никуда я не уйду. Я собираюсь убедиться, что ты ей наконец-то расскажешь, – вдруг

е тон стал более мягким. – Наша малышка уже выросла, Ри. Она больше не нуждается в

защите, – а затем добавила строго. – И я освобождаю себя от обещания, так что если ты не

расскажешь ей, то расскажу я.

– Сейчас не лучшее время, Фреда, – сказала Гарриет раздражнно. – У не сердце

разбито…

– У не оно было разбито на протяжении почти пятнадцати лет…

– Хватит! – крикнула Брук. – Неважно, скажите ли вы мне о том, про что спорите, или

нет, но прекратите вести себя так, будто меня здесь нет. Я здесь, и я слышу каждое ваше

слово.

Две женщины ещ пару мгновений сверлили друг друга взглядом, прежде чем Гарриет

положила руку на плечо Брук и отвела девушку к длинному дивану. Брук не заметила его

раньше, она почти ничего не разглядела в этой комнате. Но она села рядом с матерью и стала

ждать, затаив дыхание. Ей снова нужно было бороться, чтобы спрятать свои слзы, так

глубоко внутри, как это только возможно… это было ей так знакомо и привычно.

Гарриет взяла руку Брук и развернулась к ней лицом.

– Я люблю тебя. Я всегда тебя любила. И я честно думала, что ты знаешь это, по

крайней мере, чувствуешь…

– Я…

Гарриет приложила палец к губам Брук.

– Пожалуйста, не говори, что это неправда, пока я не закончу. Роберт ревновал к тебе,

когда ты родилась. Очень сильно ревновал. Я не знаю, почему он не перерос это. Я уделяла

ему столько же внимания, сколько и тебе, но он не хотел, чтобы я уделяла тебе хоть каплю

своего внимания. Я не знала, что он делал, когда пробирался к тебе в комнату по ночам.

Когда Альфреда обнаружила у тебя синяки, то она сразу же рассказала мне. Я хотела

отослать Роберта, но твой отец не позволил бы этого, поэтому мне пришлось отдалиться от

тебя, но лишь для того, чтобы защитить тебя. И он всегда прятался по углам, этот мальчик,

Коллекции http://vk.com/johanna_lindsey_club

высматривая, подслушивая, словно пытаясь поймать меня на лжи. Я ненавидела

сложившуюся ситуацию. Ты не можешь себе представить, насколько мне было больно

делать вид, что мне вс равно, ведь я любила тебя так сильно.

– Ты могла бы объяснить это мне.

– Когда? Пока ты была ещ ребнком? Ты была слишком импульсивной и

несдержанной. Я боялась, что если ты обнимешь или поцелуешь меня, когда Роберт будет

поблизости, то это разозлит его ещ больше и он подстроит какой-нибудь несчастный

случай. Я не могла рисковать. Но я была с тобой, когда их не было рядом. Неужели ты не

помнишь этого?

– Было слишком поздно. Вс, что я помню, как меня постоянно отвергали.

– И сейчас тоже поздно? – в глазах Гарриет мелькнули приближающиеся слзы.

Брук не могла поверить, что в этот день ей придтся утешать свою собственную мать.

Но вс, что той нужно было услышать, это три простых слова. Невероятно, как легко они

смогли унять боль и залечить старую рану.