Перед тем, как зайти в подъезд, Лорна оглядывается. Уверенность в её взгляде на мгновение пропадает, перетекая в настороженность, и я перестаю обманывать себя. Всё действительно плохо. Очень плохо. Мы участвуем в жутком действе, о котором не имеем представления. И нет гарантии, что Лорна не всадит мне нож в спину за следующим поворотом.

– Ты напугана!
– выводит она меня из оцепенения.

– А ты - нет?
– на автомате отвечают мои губы.
– Уже решила, что делать будешь?

– Больше всего хочу найти комфортное местечко и отоспаться. Что-то вспомнить. А потом уже думать, как поступать дальше. Ненавижу принимать решения.

– Не думаю, что получится, - окидываю взглядом лестницу и облупившуюся краску на стенах.
– Здесь сплошной мусор и вонь. Сложно назвать это комфортом.

Мы добираемся до пятого этажа без происшествий. На лестнице к нам выбегает Лили. У неё озабоченный вид.

– Семь, - машинально произносит Лорна, глядя на майку девочки.
– Сколько же нас тут?

Лили останавливается на лестнице и робко поднимает лицо. Удивлённый голубоглазый взгляд ходит между нами, как маятник. Словно я распочковалась, как дрожжевая клетка.

– Это Лорна, - говорю я, пытаясь прервать молчание.
– Я нашла её в зарослях под окном.

Лорна улыбается ей: так же, как улыбалась мне на поляне. И от неё снова веет уверенностью и силой. Однако, это не та мощь, в ауре которой приятно находиться. Это - ореол хищника. Охотника. Та сила, что способна ранить, но никогда не протянет руку.

– Лорна?
– произносит Лили, приподняв бровь.
– Как в "ПТУ для зомби"?

Я понятия не имею, что такое "ПТУ для зомби", но мне становится смешно. Одинокий хохоток в тишине, пахнущей пылью и пеплом, звучит колко и устрашающе.

– Я Лили, - представляется девочка.
– А это - Десять. Она не помнит своего имени.

– Тут я должна сказать, что мне приятно познакомиться, - отрезает Лорна, не спуская с лица улыбки.
– Но боюсь, что в нашем положении это прозвучит, как сарказм.

***

Номер восемь

И навязались же они на мою голову...

Зачем, скажите, мне два прицепа? Ладно, громила с номером двенадцать ещё ничего: проскакивают у неё здравые мысли. И в морду дать сможет если будет угроза, я уверена. Короче, выгоду из её присутствия извлечь можно. Но эта пятнистая Нетти! Набитая дура же! И ещё вечно трясётся. А уж как раздражает её заикание - до колик просто! Каждый лишний слог - как пенопластом по стеклу.

Ладно. С этим можно смириться. Я привыкла думать за двоих. Могу и за троих, и за четверых постараться, без ущерба для себя... Но нужно понять, что она сможет сделать для общего блага. Тащить балласт не в моих принципах.

Стоп! Откуда у меня это знание? Нужно обязательно записать.

Я останавливаюсь на хлипкой тропке и сбрасываю рюкзак с плеча. Грязь втягивает подошвы кед и пружинит.

– Кого ждём, Принцесса?
– голос двенадцатой накрывает меня, укутывая колкой шубой. Огромная тень нависает надо мной, и я вижу ироническую усмешку в её глазах. Даже в том, что скрывается за плёнкой бельма.

– Отстань, - я достаю из рюкзака блокнот и карандаш. Открываю плотную обложку, слюнявлю грифель. Деревянный привкус тает на языке.
– Это важно.

– Насколько важно?

– Это очень, очень важно!

Я шатаюсь на грязи, как на батуте. Пальцы комкают бумагу. Клетчатый листочек уже порядком измят по краям. Даже потемнел на уголках. Быстро же у меня вещи из строя выходят! Приподнимаю колено, чтобы положить на него блокнот, и едва не теряю равновесие. Двенадцатая ловит меня за плечо, не давая упасть, и мне впервые хочется расцеловать её. Карандаш дрожит в руке, но я пишу, выводя неразборчивые каракули. У меня дурацкий почерк. Настолько дурацкий, что им можно пугать врачей.

– Вот, - выдыхаю я удовлетворённо, когда работа завершена.

– Ч-ч-ч-что?
– балласт высовывается из-за плеча двенадцатой и начинает корчить смурные рожи. Я, видимо, должна умиляться, но не тянет.

– Я могу думать за двоих, троих и четверых, - читает двенадцатая, перевалившись через моё плечо.
– У меня дурацкий почерк... Ты дневник ведёшь?

– Ты что, разобрала, что я пишу?!
– я не столько возмущена вторжением в личное пространство, сколько удивлена тем, что громила распознала мои каракули.