– Потому, что ты себя не уважаешь.

– Одноглазой?
– переспрашивает одиннадцатая.
– Вот, значит, как?

– Могу ещё Занудой. Или Акробаткой. Выбирай!

К моему удивлению, она смеётся. И её хохот заразителен. Я подхватываю его и чувствую, как напрягается диафрагма.

Диск солнца плющится у горизонта. Закат насыщается чистой кровью. Звонкий смех летит по крыше, распугивая жирных птиц и летучих мышей.

Вот они мы: здесь и сейчас. Какое значение имеет то, что было до?

***

Десять

– Скажи, почему мы здесь?
– вздыхает Лорна непонимающе.

– Мне жаль, - я не нахожу слов лучше. Но лучше уж признаться, что ничего не знаю, чем изобретать несуществующие истины.
– Мне правда очень жаль.

– И ты тоже ничего не помнишь?! Но как же так?!

Наши шаги хлюпают по густой грязи. Я пожимаю плечами и отворачиваюсь. Состояние Лорны понятно мне: двумя часами ранее, когда меня разбудила Лили, я и сама пребывала в ярости и недоумении. Когда я впервые открыла глаза и увидела облезлую стену, кишащую муравьями, отдельные фрагменты прошлого ещё проглядывали из памяти. Но всё это сравнялось с пустотой, стоило мне лишь открыть рот. Сейчас внутри теплится лишь тень глубокой и чистой эмоции - единственное смутное воспоминание о былом. Как стёртая позолота на стекле, за которым - вечная мерзлота и полярная ночь. И всё. Но эта тень позволяет надеяться, что там, в забытой жизни, которой я жила, меня ждут. Этого так много. Этого так мало.

– Я знаю только одно, - начинаю я осторожно.
– Мы в опасности. Ничего хорошего нас не ждёт.

– Но отсюда же должен быть выход! Я уверена, мы могли бы что-то придумать.

– Должен, - соглашаюсь я.
– Но всё, что мы видели - сетка, которой огорожен этот участок. Под напряжением.

– Мы?

– Я и девочки, - поясняю я.
– Наверху нас ждут ещё двое. И здесь, судя по всему, есть ещё люди. Остаётся только догадываться, опасны ли они.

– Здесь кто-то может быть опасен?
– Лорна шумно выдыхает и непонимающе разводит руками.
– Не хотела бы я драться!

Кусты сирени машут нам цветастыми кистями. Горьковатый запах мая потихоньку вытесняет болотистый смрад. Вдалеке показалась стена дома, и я даже вижу то злополучное окно первого этажа. Рама приоткрыта: из тёмного прогала выбивается уголок пелёнки. Значит, не показалось: мне ответили. Сердце съёживается в комочек, но уже через несколько мгновений расширяется до предела, вбирая новый поток крови.

– Знаешь, чего я боюсь?
– решаюсь, наконец, озвучить самые страшные предположения.
– Что на нас охотятся.

– С чего бы? Как на дичь, что ли?

– Вроде того. Подумай сама! Сначала нас лишили памяти и личности, посадили на закрытую территорию. А потом они пустились по нашим следам. У них, наверное, своя игра на количество пойманных душ. Думаю, скоро зазвучат выстрелы.

– Мне не кажется это правдой, - говорит Лорна без тени сомнения.

– Почему?
– ну вот, единственная стройная гипотеза раскритикована в хлам. Но мне легче от этого, как ни странно. Не хочу умирать от ружья элитного мракобеса на глазах у его зажравшихся дружков.

– Если бы они хотели охотиться на нас, - поясняет Лорна, - нас не стали бы лишать памяти. Охотник получает удовольствие от того, что жертва предчувствует смерть заранее. От её гнетущих эмоций. И от саморазрушения. Выстрел - лишь итог. Как оргазм, полученный от этого морального онанизма.

– Стреляют лишь для того, чтобы стрелять, - возражаю я. Мне отвратительна до тошноты одна лишь мысль о том, что можно осознанно издеваться над живым существом.
– Откуда такие кровожадные мысли?

– А разве нет?
– Лорна сжимает губы.
– Ради результата пострелять можно и в тире. И в яблоки. Охотник - это тот, кому нужен процесс.

– Садист?
– ужас ложится на плечи ледяным покрывалом.

– Или просто обиженный, - добавляет Лорна.
– Тот, кто уничтожен сам. У каждого есть причина поступать именно так, а не иначе.

– Какая может быть причина для того, чтобы заставлять кого-то мучиться?!
– внутри закипает злость.
– Да ещё и удовольствие от этого получать! Такие поступки нельзя оправдывать!

– Оправдать можно всё, - отрезает Лорна холодно.
– Представь, что из тебя вытянули душу наживую. Или обидели того, кто дорог тебе.

– Я не помню, кто мне дорог, Лорна. Но считаю, что любую боль надо принимать достойно, а не уподобляясь тем, кто её причинил.

Мы продираем заросли и выходим к нужному подъезду. Я благодарю судьбу, что за пять минут не подбросила нам нежданных гостей. Если в тот момент, когда я выбегала из нашего убежища на пятом этаже, я мечтала встретить хоть одну живую душу, то сейчас я желаю прямо противоположного. Одиночества. Чтобы пережевать свои страхи и проглотить, запив слезами. И, возможно, понять, что всё не так плохо.