Английский пасьянс

Тамико Заблит получила воспитание в традиционном пансионе для благородных девиц в Швейцарии, подобно принцессе Диане, обучавшейся в институте Alpin Videmanette, и Камилле, герцогине Корнуольской, окончившей школу Mon Fertile. В подобных учебных заведениях девушек из высшего общества Великобритании издавна обучают французскому языку и премудростям этикета, рассказывая, например, в каком порядке усаживать за столом герцогских детей и послы каких стран обладают привилегиями на светских раутах.

— В прежние времена важнейшим для женщин было получить воспитание настоящих леди, поэтому девушки учились в пансионах для благородных девиц. А юношей отправляли в гран-тур, — рассказывает Заблит. — Гран-тур — это завершающий этап в образовании, путешествие по Европе, во время которого отпрыски аристократических британских семей знакомились с европейским искусством и достопримечательностями, наносили визиты правителям и местной знати, а также совершенствовали знание иностранных языков. Аристократы из Франции, Испании и Италии постоянно навещали друг друга, а вот Великобритания — остров, поэтому представители местной знати чувствовали себя изолированными. Они отправлялись на континент, чтобы ознакомиться с новинками моды, обучиться недавно появившимся танцам и новшествам этикета. Отпрыски богатых семей путешествовали со свитой — поваром, камердинером и слугой. Естественно, такое путешествие обходилось намного дороже, чем привычная нам поездка на поезде, но, если у тебя не хватало денег, это означало, что к высшему сословию ты не принадлежишь. То же самое и со швейцарскими школами: их воспитанницей может стать далеко не любая желающая.

Обучение на курсах «Главное — манеры» — тоже удовольствие недешевое. Я лично выложил 2000 крон только за один день, включающий две темы недельного курса. И это, как призналась Заблит, еще самый экономный вариант. Наиболее обеспеченные берут частные уроки: во-первых, они вполне могут себе это позволить, а во-вторых, для них важно избежать огласки.

— Послы и их супруги не желают, чтобы кто-то из окружения узнал, что они здесь учатся, — говорит Заблит. — Порой приходит ко мне такая дама, и, если у нее звонит телефон, она обязательно волнуется: «Это мой муж! Только бы он не узнал, где я!»

Выпускники Гарварда и других престижных вузов тоже частые гости на ее курсах. Это объясняется тем, что окружающие предъявляют к их поведению очень высокие требования — вот они и вынуждены учиться дополнительно.

— Прежде манеры и этикет были неотъемлемой частью престижного образования. Рассказывают, что раньше в Итоне три месяца уходило лишь на то, чтобы обучить воспитанников правильно есть суп. Но сейчас наступила цифровая эпоха, в моду вошло тестирование, и на смену занятиям по этикету пришли программирование и математика, — Заблит театрально умолкла, — а для этикета никаких тестов не существует. И правила этикета сейчас сложнее, чем когда-либо.

Заблит читает лекции о французском и английском этикете и их истории, а также рассказывает о нормах поведения в разных странах. Она утверждает, что в современном мире невозможно руководствоваться нормами, принятыми только в одном обществе.

— Прежде в Англии существовали строгие правила относительно того, как следует двигаться, но правила эти больше никто не соблюдает.

Тамико показала нам множество фотографий Карлы Бруни.

— Она безупречна: не нарушает ни одного правила этикета и правильно держит осанку.

Классические нормы предписывают постоянно контролировать верхнюю и нижнюю части тела. «Все мы животные» — гласит старая английская присказка, и целью многих из правил, придуманных представителями высшего общества, стало доказать, что кое-чем мы все-таки от животных отличаемся: у нас имеются сила воли, выдержка и самоконтроль. Скажем, когда на стол ставят хлеб, не следует на него бросаться — сначала нужно дождаться первого блюда. Вы чувствуете запах хлеба и смотрите на его поджаристую корочку. Вам так и хочется отщипнуть кусочек, но голод — это желание, которое нужно обуздать.

— То же самое и с мимикой. У английских аристократов не принято выражать свои чувства. Если от радости вы улыбаетесь, значит, перестали себя контролировать. Keep calm and carry on[25].

Игра на публику

В самом начале повести Артура Конан Дойла «Знак четырех» Шерлок Холмс, по своему обыкновению, упражняется в дедукции. В качестве объекта для умозаключений он выбрал карманные часы доктора Уотсона. Едва взглянув на них, великий сыщик пришел к выводу, что ранее часы принадлежали отцу доктора, а затем перешли по наследству к его старшему брату. О последнем Холмс заключил: «Ваш брат был человек очень беспорядочный, легкомысленный и неаккуратный. Он унаследовал приличное состояние, перед ним было будущее. Но он все промотал, жил в бедности, хотя порой ему и улыбалась фортуна. В конце концов он спился и умер. Вот и все, что удалось мне извлечь из часов»[26]. Услышав это, Уотсон страшно расстроился, вскочил и, хромая, зашагал по комнате, но Холмс спокойно объяснил, что заставило его прийти к таким выводам: вмятины на футляре, выцарапанные на корпусе номера закладных квитанций и небольшие царапины возле отверстия для ключа, свидетельствующие о том, что заводили их не на трезвую голову.

Строгие, даже порой недостижимые моральные нормы викторианской Англии породили привычку скрывать чувства и эмоциональные порывы. Представители эпохи паровых машин сами напоминали эти машины — в любую секунду они тоже готовы были взорваться от распирающих их чувств, а необходимость скрывать эмоции и сохранять хорошую мину привела к постоянному страху разоблачения. Вдобавок дело осложняли сплетники и общественное мнение. В книге «Падение публичного человека» (The Fall of Public Man, 1974)[27] социолог Ричард Сеннет утверждает, что многие представители викторианской Англии так боялись быть изобличенными, что старались даже не выходить на улицу при свете дня. Этот страх нашел отражение в литературных персонажах, способных читать других людей, словно раскрытую книгу, то есть подобных Шерлоку Холмсу, а также в произведениях, главными героями которых становятся люди, за привлекательной внешностью которых скрывается намного менее привлекательная сущность, например «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» Роберта Льюиса Стивенсона (1886) и «Портрет Дориана Грея» (1890) Оскара Уайльда.