— Вы хотите поднять на меня оружие? — с выражением притворного изумления на лице воскликнул Мангрейд. — Глупцы! Хорошо же, я научу вас послушанию.

Уже некоторое время Мангрейд исподволь наблюдал за людоедским вождем, с которым происходило что-то неладное. На лбу этого человека выступила испарина, кожа его лица побледнела. Несколько раз главный араюн странно покачнулся, будто пьяный. Когда философ резко вскинул в его сторону вытянутую руку, верховный людоед вдруг повалился на землю. Тело его начали сотрясать предсмертные судороги, а изо рта пошла пена. Толпа вооруженных людей вначале оторопела, а потом бросилась на совершенно безоружного философа. Но Мангрейд был совершенно спокоен. Он четко все рассчитал и продолжал хладнокровно разыгрывать представление:

— Остановитесь, иначе я не оставлю в этом лагере ни одной живой души! — предупреждающе вскинув руку, крикнул он.

Внезапный порыв ветра, принесший с собой тучи пыли, словно подтвердил серьезность этого обещания. Людоеды окружили Мангрейда плотным кольцом. Все только ждали, когда кто-то самый смелый первым метнет во врага копье. Но пока никто не решался этого сделать, опасаясь обещанной кары. Слишком спокойный вид этого безоружного человека и его надменный взгляд озадачили араюнов.

Неожиданно солнце куда-то исчезло. Все вокруг погрузилось во тьму. Остался только грозный голос пришельца. Мангрейд говорил, что всерьез разгневался на араюнов и теперь никто из них больше не увидит так почитаемого ими солнечного света.

— Вскоре вы все умрете, как умер ваш вождь. Такова расплата за непокорность.

Людоеды все как один повалились на колени и стали молить Мангрейда о пощаде, которая после долгих уговоров милостиво была им дарована.

Философ торжествовал. Он одержал очередную важную победу благодаря древней книге, подаренной ему когда-то очень давно самим Ткачом. В ней подробно рассказывалось об устройстве Сферы. С ее помощью Мангрейд рассчитал точное время приближающегося солнечного затмения и воспользовался им, чтобы вселить благоговейный ужас в восставшие против его власти души. Вышедший из подчинения вождь людоедов был отравлен специальным ядом, рецепт которого философ опять же вычитал в одном из древних свитков, показанных ему учителем. Этим ядом была смазана рукоять подаренного главному араюну кинжала.

«Сегодня я лишний раз убедился, как опасно Богу заводить любимых учеников, — размышлял о своих давних отношениях с Ткачом Мангрейд. — Вложив в преданную тебе голову сокровенные знания, слишком приблизив к себе человека, ты рискуешь воспитать в своем любимце равного тебе по силе врага».

Туго спеленутый по рукам и ногам паутиной, напоминающий собою кокон, Кузнецов висел под потолком подводной пещеры. Эта была своего рода продуктовая кладовая паука. Рядом с Денисом слегка покачивались другие коконы, внутри которых находились различные животные — уже мертвые. Над головой Кузнецова вместо голубого неба нависал темный покрытый плесенью свод.

Денис смутно помнил, как паук потащил его на дно, как перед глазами поплыли разноцветные круги, а в ушах тонко зазвенело от повышающегося давления. Должно быть, теперь он находился на глубине десяти — пятнадцати метров.

«Что ж, все не так уж и плохо, — успокаивающе сказал себе вслух Кузнецов. — В конце концов, этот паучок-крестовичок запросто мог сожрать тебя сразу, не оставляя деликатес про запас в качестве консервы. Тем не менее он этого не сделал. А из любой ловушки всегда можно выбраться, главное, хорошо все продумать, а после не медлить с исполнением задуманного».

Денис часто в сложных ситуациях затевал с самим собой «психотерапевтические» успокоительные беседы вслух. Он где-то читал, что собственный спокойный доброжелательный голос действует на мозг совершенно особым благоприятным образом.

В норе было очень холодно и к тому же приходилось дышать нездоровым спертым воздухом. Все эти обстоятельства вскоре обязательно должны были ослабить его организм, поэтому необходимо было поспешить с бегством.

Действие парализующего яда уже прошло, так что Кузнецов снова мог в полную силу бороться за свою жизнь. Булатным перстнем он вспорол паутину, освободив себе руки. Затем стал действовать одновременно металлическим когтем и ножом.

Разобравшись с паутиной, Денис спрыгнул в черную воду. Вынырнув, огляделся: почти вертикально уходящие вверх стены норы покрывала омерзительного вида бурая слизь. Никакого намека на более удобное место для побега Кузнецов не обнаружил — стена подводного кокона по всей своей окружности была абсолютно одинаковой.

В глубину под собой Денис старался не смотреть — его страшила ее темная неизвестность. Вообще атмосфера «камеры смерти» сильно давила на психику. Это место было невольным свидетелем агонии многих страдальцев, подвешенных под потолком в парализованном состоянии, а затем медленно умиравших от холода, голода и жажды. А потом здесь появлялся хозяин всех этих припасов, чтобы полакомиться очередной заначкой.

Денис невольно представил ползущего по стене мокрого паука, неспешно выбирающего себе ужин. Затем в полной тишине хищник разрывает на части чью-то мертвую тушу, и обглоданные кости с оглушительными всплесками падают в черную воду…

«Б-р-р, какая мерзость!»

Экономя силы для решающего броска к свободе, молодой человек медленно плыл вдоль стены, попутно пытаясь набрать в легкие побольше воздуха. Денису предстояло поднырнуть под стену и проплыть неизвестное количество метров до поверхности. Он очень надеялся, что у него хватит на это сил.