— Это что еще за садо-мазо? — Крикнула Гувер. — Тебе кто разрешил?

— Я думала, ты не будешь против. — Смутилась Рене.

— Конечно я против, чтобы меня рисовали голой!

— Это эстетично!

— А ну дай сюда!

— Нет! — Рене отпрыгнула за Дантона. — Это одна из лучших моих вещей!

— Это нарушение свободы личности!

— А мне такую сделаешь? — Веселился Дантон. — Я повешу в шкафчике.

— Ну пожалуйста! — Заныла девочка, глядя на Гувер умоляющими глазами из-за локтя защитника. — Я никому не покажу!

— Да пожалуйста. — Разозлилась Гувер и затопала наверх не хуже Рене.

— И часто ты рисуешь знакомых голыми? — Спросил Дантон, садясь за стол.

— Что за вопросы?! — Рэйчел Прайд появилась в дверях.

— Ничего. — Быстро ответил Дантон, заметив, как она уперла руки в бока.

Рене неистово закивала головой, показывая, что мама просто не в курсе контекста.

— У тебя, кстати, нечего есть, а ты обещала мне еды. — Упрекнул снайпер.

— Сходи и купи. — Парировала Рэйчел.

— Рэйч!

— Или укради, в общем, выметайся и не растляй мою дочь. Кстати, забери мой номер второй, пусть пройдется по городу.

У агента Гувер была длинная женственная шея. В другой ситуации это было бы красиво, но она невероятно вызывающе торчала из низкого выреза кофты, выставляя на обозрение синяки, и Дантон старался на нее не смотреть. Извиняться он тоже не собирался, сама Гувер никаких извинений и не ждала, полностью уйдя в себя. Они мирно договорились расстаться в центре, самостоятельная девчонка нашла бы дорогу обратно, но великолепному плану не суждено был сбыться.

— Джозеф! — От этого голоса Дантон вздрогнул и покрылся холодным потом.

Гувер удивилась, почувствовав, как резко изменилось состояние снайпера. Женщина, на которую он так отреагировал, с виду не представляла из себя ничего особенного: за шестьдесят, ухоженная, седые волосы уложены в аккуратную, даже слишком, прическу. Ну, немного надменная, но до Доусона ей далеко, а уж его Дантон не боялся настолько, что однажды подарил ему на день рождения стриптиз в собственном исполнении, уповая на то, что дорог не подарок, а внимание.

— Джозеф. — Повторила женщина, подойдя ближе. — Почему ты не замечаешь меня? Я тебя уже битый час зову.

Дантон вцепился Гувер в руку, как будто его вызвали на казнь, малышка с удивлением наблюдала происходящие метаморфозы, и что-то промямлил.

— Отвечай, как полагается, Джозеф! — Велела женщина.

Сопровождающий ее молодой мужчина в дорогом костюме хихикнул, Дантон бросил на него ненавидящий взгляд.

— Я не слышал. — Сказал он, задрав голову к небу.

— Посмотри на меня.

— Я не слышал. — Повторил Дантон, грозя оторвать Гувер руку.

— Тебя не было на последнем семейном ужине. — Продолжала пытать женщина. — Что же за срочное дело заставило тебя не явиться на него?

При этом она посмотрела на Гувер, и то, как она это сделала, весьма не понравилось рядовому. Сверху вниз, как на какую-то не очень приятную вещь. Мерида вспомнила, что дело у Дантона и вправду было важное: брали пакистанский кортеж с крупной партией наркотиков.

— Напарник заболел, и я остался вместо него. — Неожиданно ответил Джо.

— Тогда приходи сегодня. — Велела женщина.

— А ты вообще кто? — Вдруг развязно спросила Гувер. — Раскомандовалась тут.

— Это что? — Брезгливо спросила женщина. — Экземпляр из вашего закрытого интерната для подростков с неискоренимыми криминальными наклонностями? Кстати, почему ты до сих пор не сменишь место работы?

— Десять лет охранником — это слишком даже для тебя. — Поддакнул мужчина.

— Заткнись, Курт. — С отвращением бросил Дантон.

Гувер согнуло пополам от хохота. Все тренинги и уроки по умению владеть собой полетели к чертям, ей не хватало воздуха, по щекам текли слезы, Мериде казалось, что она сейчас умрет. Это была сущая пытка, смеяться так, что даже не получалось вздохнуть.

— Оооо! — Прохрипела она наконец. — Боже мой! Сэр, а что ж вы не соврали им, что вы агент засекреченной правительственной организации по борьбе с терроризмом?! Это было бы… о Боже… мне больно… ах… о Боже…

— Я не могу придти! — Джо вцепился в корчащуюся Гувер, как утопающий в спасательный круг. — Это наша подопечная, у нее крайняя стадия нимфомании, усугубленная употреблением тяжелых наркотиков. Это лечится, но нам не хватает средств. Мы идем на благотворительный базар в пользу нашего фонда, и мне надо ее сопровождать, или смоется с деньгами.