— Я накрыл стол в кают — компании. — Откликнулся он и, оглянувшись на дверь моей каюты, замялся.

— Хельгу я разбужу сам. — Поняв причину заминки, кивнул я Ярославу и тот, улыбнувшись, умчался в сторону кают — компании.

— Только быстрее! — Бросил он на ходу.

Будить сестрицу не пришлось. Когда я постучал в дверь каюты, она уже была на ногах, так что открыла почти сразу. Ох, она хоть пыталась подремать?

— Я спала… около часа. — Поняв меня без слов, заверила Хельга.

— М — м… хорошо. Там Ярик ужин приготовил, идём?

— Ужин? Ужин, это звучит хорошо. — Слабо улыбнулась сестрица. — Особенно, учитывая, что я сегодня даже не завтракала. Чем потчевать собираешься?

— Это вопрос не по адресу. За кока у нас Ярик, с него и спрос. — Отшутился я, пока мы шли в кают — компанию. — Правда, на деликатесы не рассчитывай, ничего такого я не закупал.

— Не рассчитывать, говоришь? — Хельга окинула взглядом ломящийся от еды стол и повернулась к Ярославу. — Ты где всё это взял?

— Так, на камбузе да в леднике. — Пожал плечами, уже устроившийся за столом Ярослав. — Там в углу запечатанный ящик с консервами стоял, я его и распотрошил.

— Это дядька Мирон оставил, для празднования первого выхода. — Принюхавшись к блюду с вразнобой наваленными на него консервированными крабьими «ногами», от души политыми лимонным соком и присыпанными крупно порубленным чесноком, констатировал я.

— Не иначе. — Согласилась Хельга, изумлённо взирая на салатницу, с наструганной в неё осетриной холодного копчения. Ну а венцом этой эксклюзивной сервировки были изящные креманки с разложенной по ним кусковой говяжьей тушёнкой… холодной, само собой. И ни кусочка хлеба… талант!

Судя по обеспокоенным взглядам, Ярик уже заподозрил, что с ужином что-то не так, но что именно, он явно не понимает. Ну да и к чёрту! Поедим, разберёмся с делами, а потом можно будет и расспросить, откуда у него такие «познания» в кулинарии…

После самого странного ужина в моей жизни, мы всей компанией отправились на мостик. Здесь, проверив навыки Ярика в работе телеграфиста, что называется, «на холостом ходу», я уж было собрался диктовать ему послание для Гюрятинича, когда Хельга меня притормозила.

— Подожди, Кирилл. На «Фениксе» сейчас всё равно нет никого кроме охраны, так что, до завтрашнего дня о твоей телеграмме просто никто не узнает. Может быть, лучше будет отправить весточку в поместье Гюрятиничей?

— Но у меня нет номера их станции. Прикажешь отправлять телеграмму на почтамт? Так, они тоже раньше утра её не доставят. — Развёл я руками. После слов Хельги, идея отправить её к тётушке Елене под охраной капитана «Феникса» и его людей, грозила рассыпаться, как карточный домик.

— У меня есть. — Пожала плечами сестрица. Уже хорошо.

— Замечательно. — Я повернулся к Ярославу. — Ну что, друг мой, готов продемонстрировать нам свои таланты в деле?

Ярик с готовностью кивнул и выжидающе уставился на нас с Хельгой. Я уже говорил, что его энтузиазм меня пугает?

Сорок минут спустя, «Мурена» показалась над поляной, окружённой несколькими старыми рощами, в зелени одной из которых виднелась серая раздвижная крыша огромного эллинга. Я уж было собрался сажать дирижабль прямо посреди ходящего волнами разнотравья, когда крыша эллинга вдруг дрогнула и плавно разошлась в стороны. Нам предлагают крытую стоянку? Почему бы и нет…

— Хельга, к посту. — Произнёс я. Девушка качнула головой и без звука шагнула к штурманскому столу. Хотя, честно говоря, я бы не удивился, если бы она зашипела. Всё-таки, мои слова были слишком похожи на приказ…

— Капитан, высота ноль шесть. Снос по ветру — два к бакборту. Скорость пятнадцать, падает… тринадцать… — Затараторила сестрица под горящим любопытством взглядом Ярослава.

Щёлчок тумблера, сдвоенные рычаги управления «вспомогачами» уходят назад.

— Внимание. Малый ход. Стоп. Реверс. Стоп. — Проговорил я предупреждение, не отрывая взгляда от линзы экрана на консоли передо мной, на которую проецировался вид с нижнего объектива перископа. Мог бы и промолчать, конечно, благо весь мой экипаж устроился в креслах и даже теоретически не мог упасть, но уроки Ветрова имели весьма полезную привычку намертво въедаться в мозг. И одной из них было обязательность озвучивания всех действий производимых с дирижаблем. — Есть дрейф.

Чёрный колодец эллинга медленно «пополз» по маркерам линзы. Коррекция. Крайний левый рычаг, направляемый моими пальцами, с лёгким сопротивлением отклонился в сторону и картинка на экране выровнялась. Чуть поработав противоположной парой «вспомогачей», я «угомонил» инерцию, и дирижабль, выровнявшись, продолжил дрейф строго по продольной оси эллинга.

— Есть створ! — Возглас Хельги заставил меня машинально кивнуть, а в следующую секунду лоб «Мурены» словно упёрся в стену. Еле ощутимо, всё же скорость двигающегося по инерции дирижабля была уже околонулевой, но я почувствовал. Спустя секунду, ощущение стены… не исчезло, нет, она будто отодвинулась. Так, наверное, должен ощущаться разворачивающийся причальный конус.