сексуальной. И останется верен мне, даже если подурнею и постарею.

Незаметно минуты перетекали в часы, а часы приближались к заявленному Путником времени.

И не успели мы глазом моргнуть, в дверь постучали.

– Даритта! У нас дело! – сообщила Изелейна каким-то совершенно другим, незнакомым голосом. В нем слышались радостные нотки, нотки восторга, не смотря на предстоящий нам кошмар.

Я вышла, оставив Сэла в комнате.

В коридоре нас ждал серьезный Путник, в своем знаменитом плаще с кожаной бахромой, кожаных брюках и жилетке. Он вообще хоть когда-нибудь одевается иначе? И почему я раньше ни разу не задавалась

этим вопросом?

В руках Путника я узнала аджагарские установки…

И только теперь, запоздало, холодной гадюкой закрался в душу страх. Меня аж передернуло.

А в памяти так и всплывали щупальца – мерзкие, липкие и это ощущение беспомощности, истощения – тела и ауры.

Я покачнулась, но Изелейна вдруг очень спокойно произнесла:

– Даритта, мы все сможем. Мы и не такое тут пережили.

Ее слова – без ненужных обещаний, прозвучавшие скорее как констатация факта, бальзамом легли на израненную душу.

Мышцы обрели силу, я взбодрилась, посмотрела на Путника и выдала:

– Ну идем!

Путник хмыкнул, я так и не поняла – был ли это смешок или одобрение – и двинулся по коридору.

Мы засеменили следом.

Несколько поворотов и развилок – и Путник остановился перед очередной громадной обитой металлом дверью. Как водится, на ней лежали, летали и спали драконы.

Куратор отворил нам комнату, и я едва сдержала удивленный возглас.

Мы с Изелейной вошли в громадный спортивный зал. Здесь можно было тренировать Олимпийскую сборную или даже все Олимпийские сборные моего мира.

Теплый белый пол был не таким гладким, как в коридоре – нога совершенно не скользила.

В углу громоздилась стопка матов, в полтора моих роста.

За высокими квадратными окнами сгустились сумерки. В потемневшем небе одна за другой зажигались еще призрачные, светло-желтые звезды.

Но зал освещали сотни белых лампочек на потолке, похожих на россыпь светящейся гальки.

Изелейна тоже потрясенно оглядывалась.

– Зал для тренировок эн-бо, – словно бы между делом, сообщил Путник и тут же нас «построил», – Соберитесь! Не время разглагольствовать и хлопать глазами.

Возглас куратора пронесся по залу и эхом вернулся от стен и пола.

Больше ни слова ни говоря, подскочил Путник к стопке матов и быстрым движением руки вытащил один – примерно из середины.

Швырнул через весь зал, и черный мат, проехавшись по полу, остановился у моих ног.

– Садитесь и сразу входите в астральное видение ауры.

У меня сердце замерло в груди, больно засосало под ложечкой.

– Ты же сам говорил, – промямлила я одеревеневшим языком.

– Даритта, – Нахмурился Путник. – Давай уже. Раз я сказал, значит можно.

Я еще колебалась. Но Изелейна села на мат и потянула за руку. Словно на автомате я присела рядом с ней, и подруга пожала ладонь.

И снова, неожиданно для себя самой, я расслабилась и астральное зрение включилось само собой.

Вокруг клубился туман. Я словно видела зал, только другими глазами, на уровне энергий.

Стелилась по полу темно-стальная поземка, окна рассыпали по комнате бледно-серый туман. Он клубился возле матов и почти совсем рассеивался в центре зала.

Изелейна напоминала золотого дракона с женским силуэтом внутри. Огромного, серебристого ящера напоминал Путник.

Не дав нам опомниться, сообразить, что происходит, куратор бросил на пол три алых шара. Прибор аджагар!

Он вспыхнул и выплюнул струю розовой энергии. Она медленно поплыла вверх, обретая вид стены. И едва выправилась, выровнялась, перестала колебаться и дрожать, за дымно-розовой завесой показались

очертания темно-фиолетовой планеты. Она напоминала громадный эллипс, и внутри плескалась незнакомая, опасная энергия.

Глокатта… я вспомнила этот легендарный мир. Планету, которая высасывает энергию из всего живого и концентрирует внутри себя.

А Путник здорово все придумал!

В воздухе повисли еще три огненных шара, начали вращаться, все набирая и набирая скорость.

И во все стороны от них заструились тоненькие нити энергии, привлекая паразитов как медовые ленты – мух. Ахнуть не успела, каракатицы полезли изо всех щелей. Из пола, из окон, просто из воздуха в

центре зала и устремились к прибору. Путник схватил его и закинул в портал.

Каракатицы бросились следом. Одна, другая, третья, они словно проваливались туда и пропадали в фиолетовом чреве Глокатты.