Шельци: Вот именно, сейчас, когда открылось, что Делаго — это вы! И тут, знаете, раскрывается такое! (Снова шлепает всей пятерней о стопку пробных оттисков). Что вся эта бумага — книга — есть ничто иное, как манипуляция стиля! И позвольте заметить вам, что, тон, которым вы пользуетесь, разговаривая со мной, не отвечает больше моральным принципам нашей нынешней молодежи, к которой мы себя с полным правом относим –

***: — Стало быть, не отвечает?! Так?

Шельци: — Нет! Потому что для нас поэт — да будет вам известно! — больше не является высшим божеством на литературном Олимпе –

Сарколи: — Который может шутки ради выдавать себя за молодого человека, которым он не является!

Первый делагианец: Для нас теперь достаточно того, что мы знаем, что Делаго — это Вы!

Шельци: Да, достаточно! Потому что для нас поэт — должен быть, прежде всего, человеком! Видит Бог! Не бумагой с отпечатанным текстом, а… — КРОВЬЮ — ЛИЧНОСТЬЮ

***(Сжимая обеими руками книгу и размахивая книгой, движется гордо, с рассерженным видом по направлению к Шельци). Стало быть, здесь нет человека? Нет никакой крови? А есть «Жизнь, пульсирующая не так, как у других», «другая жизнь», как вы сами об этом говорили? Нет — больше — Я правильно понимаю? Потому что мне уже немало лет? Молодость же для вас — это всего лишь число лет, и она не является для вас прерогативой духа? В этом заключается ваша мораль и это то, чем вы так кичитесь! Стало быть, я — не могу быть — моложе вас всех и чувствовать в груди то, что в вас еще только бродит и не находит себе выхода — и настолько отчетливо! — что я могу это выразить раньше вас — И, поскольку это явление является новым, выразить его иначе, как делал я это раньше!? И это вы называете аморальным, с точки зрения вашей морали, которая оказалась в данном конкретном случае осрамленной?! — Что ж, если это так, то — я честно признаюсь — что я разыграл вас! Да, разыграл!

Неожиданно из правой двери появляется Модони, весь ликующий, и, в сопровождении двух журналистов. Одновременно из левой двери появляются Тито, Джаффреди и Валентина, они удивлены, так как не ожидали увидеть здесь столько народу. Каждый постановщик пьесы может по-своему обыгрывать эту сцену, поскольку время от времени молодые персонажи, с одной стороны, и родственники, с другой стороны, и представители той или иной группы, будут обращаться к *** и разговаривать с ним одновременно. В то время как *** все это время будет располагаться посредине сцены. Наложение голосов, в прочем, должно происходить в течение короткого периода времени и должно быть естественным и характеризоваться живым участием в этом процессе всех присутствующих. Важно, чтобы при наложении диалогов, отчетливо прозвучали основные мысли, заложенные в текст пьесы.

Модони(Подбегает и обнимает ***). Великолепно, друг мой! Продолжай разыгрывать! Разыгрывай!

Шельци: Послушайте, но он разыграл нас!

Модони: Э. нет, в таком случае он разыграл меня!

Тито(Уже вошел возбужденный). Я это сразу заметил, папа! Я говорил о плагиате, поскольку не знал обо всех тонкостях дела! (Обращается к Модони). Я этого не знал!

Модони: Но, кто мог такое заподозрить!

Шельци: Я! Я это уже давно обнаружил…

Тито: Вы, когда? Что был плагиат? Я говорил о плагиате, поскольку не знал о розыгрыше!

Джаффреди(Тем временем, подойдет к *** и пошлепает его по плечу). Испытываю неподдельное и огромное удовлетворение!

Модони: Из тех, что может испытывать только он!

Джованна: Только он! И никто иной!

Сарколи: Но самое большое удовлетворение от всего этого испытываем мы!

Валентина: У меня такое ощущение, словно я освободилась от какого-то кошмара!

Тито: Разве я тебе не говорил этого? Я говорил о плагиате, поскольку не знал ничего о этой истории!

Модони(Обращается к молодым людям, подтрунивая над ними). Как же, как же: Делаго, новый поэт!

Валентина: Тито, помнишь, как ты говорил «Дедало»? Что он тебе снился даже по ночам!

Тито: В своей Америке и с книгами нашего папы!

Джаффреди(Обращается к молодым). Ну, что, получили свое, дорогие мои синьоры!

Шельци: Мы? Э, нет, извините! Мы пришли сюда –

Первый журналист(Перебивает Шельци и не дает ему закончить выступление). Синьоры, извините, просим прощения! Ради бога, Маэстро: там, у нас в машине осталась газета –

Второй журналист: — мы ждем только вашего официального подтверждения –