сам правил, и резинкой начал стирать написанное им ранее. Когда закончил, обратился к нам:

— Я визировать не буду и вам не советую этим делом заниматься.

Ничего не понимая, мы с Шахраем направились ко мне в кабинет. По пути он обратил мое внимание на то, что около некоторых охранников, а их он насчитал 12 человек, стояли чемоданчики. В таких чемоданчиках обычно размещались гранатометы. Сергей Михайлович предположил, что мы чудом избежали задержания, так как, очевидно, что-то затевалось.

И действительно, вечером мы увидели по телевизору настоящее шоу в Верховном Совете с участием Руцкого, Хасбулатова и Зорькина, которое началось сразу же после телевыступления Президента России. Указ так и не был подписан, хотя мы направили текст Борису Николаевичу поздно вечером. Страна была свидетелем только его выступления, но и этого оказалось достаточным для шума в Верховном Совете и созыва внеочередного съезда народных депутатов для импичмента президенту.

Весь шум базировался не только на выступлении Бориса Николаевича, но и на неподписанном указе, копию которого отвез в Верховный Совет Руцкой в тот же день после нашей встречи. Из-за этого проекта указа нас с Сергеем Шахраем на следующий день вызвали в Конституционный суд, и мы в присутствии всех судей отвечали на вопросы его председателя Валерия Зорькина. Я и до сих пор не могу понять, что это была за процедура, каким канонам законодательства она отвечала. Видимо, нас просто хотели на чем-то подловить, чтобы усилить шумовой эффект перед съездом. Но ничего не получилось.

Помню, перед началом съезда в Кремле собрались главы администраций и председатели Советов. Мы с Владимиром Шумейко разговаривали в коридоре, когда появился Хасбулатов. С присущей ему задиристостью он бросил:

— Что, доигрались, сукины дети?

Владимир Филиппович резко повернулся к нему:

— Ну, ты, сморчок, помолчи, а то я тебя размажу по этой стенке. Что ты себе позволяешь? Всю страну вздыбил!

Хасбулатов втянул голову в плечи и пошел дальше, в Малый зал.

А на улице кипели страсти и со стороны демократов, и со стороны коммунистов.

Несмотря на изнурительную борьбу с верхушкой Верховного Совета зимой 1993 года, президенту в конце концов удалось не только выйти на референдум, который должен был разрешить назревший конфликт, но и одержать на нем явную и убедительную победу.

При встрече я сказал Борису Николаевичу, что наша кошка предсказала исход голосования. Он удивился, вопросительно взглянув на меня.

— У нас дома накануне референдума кошка принесла четырех котят: трех серых и одного черного, по формуле: «да-да-нет-да»,

Борис Николаевич рассмеялся.

И уже 29 апреля, сразу после референдума, на закрытом совещании с главами субъектов Федерации президент впервые поставил вопрос о скорейшем принятии новой Конституции, проект которой представил С.С.Алексеев, и о начале работы над проектом в общероссийском масштабе. Но 1 мая на манифестации пролилась кровь, которая явно была спровоцирована руководством компартии. Это была уже не первая кровь за эти годы — вспомним август-91.

Хочу заметить, что в период 1990–1992 и начала 1993 годов мы гордились тем, что Борису Николаевичу удавалось в труднейших условиях и накаленной общественной обстановке обходиться без крови. И вот снова кровь, и становится до ужаса понятно, и все внутри холодеет от этого понимания, что кровь — не последняя. Конфликт приобретает качественно иной характер и как бы закрепляет отрицательное отношение руководства Верховного Совета и коммунистической оппозиции к созданию и принятию новой Конституции. Однако и с нашей стороны идет форсированная работа над ее проектом.

30 апреля 1993 года в «Известиях» публикуется текст проекта новой Конституции (Основного Закона) Российской Федерации.

12 мая 1993 года выходит Указ Президента «О мерах по завершению подготовки новой Конституции Российской Федерации», называется срок этого завершения на Конституционном совещании, которое созывается 5 июня 1993 года. Созыв Конституционного совещания подтверждается и Указом Президента от 20 мая 1993 года.

Работа над проектом Конституции идет полным ходом, и мы уже понимаем по объему поправок, которые приходят от субъектов Федерации, организаций и граждан. России, что и к 10 июня нам не управиться, но процесс захватывает многих, и это подтверждает правильность выбранного пути. В Указе Президента от 2 июня «О порядке работы Конституционного совещания» появляется новая конечная дата — 16 июня.

Публикуется регламент работы Конституционного совещания. Его участники разбиваются на пять групп, назначаются руководители групп: А.А. Собчак — представителей политических партий, профсоюзных, молодежных, иных общественных организаций, массовых движений и конфессий; В.С.Черномырдин — представителей федеральных государственных органов власти; С.М.Шахрай — представителей органов государственной власти субъектов Федерации; В.Ф.Шумейко — представителей товаропроизводителей и предпринимателей; Ю.Ф.Яров — представителей местного самоуправления. Одновременно образуется рабочая комиссия во главе с президентом, куда вошел и я. Задачи комиссии — анализ, обобщение, координация решений групп.

Для помощи рабочей комиссии из ведущих юристов страны создается оперативная группа, а позднее — Комиссия конституционного арбитража, которую возглавил вице-президент Российской академии наук академик В.Н.Кудрявцев. Получилась неплохая структура Конституционного совещания, способного подготовить — в значительной степени на основе консенсуса — проект новой Конституции.

Работа кипит, но нас всех тревожит и не отпускает одна мысль: как принимать новую Конституцию? Ведь законного механизма, кроме съезда народных депутатов, нет. Об этом нас много раз спрашивали журналисты, политики, иностранцы. В одной из передач «Итоги» меня буквально пытался выпотрошить Евгений Киселев, видимо, думая, что мы скрываем какой-то большой секрет. Конечно, если бы проект Конституции в тот период был готов, его наверняка можно было принять на съезде. Но это должно было произойти сразу же после референдума. Едва ли, казалось мне, депутаты выступят против избирателей — побоятся. Но время шло, его затяжка была на руку оппозиции, и она это понимала. И поэтому с первых шагов начала блокировать деятельность Конституционного совещания — от оппозиции присутствовало ничтожно мало представителей, и этим как бы давалось понять, что «у вас ничего не получится».