— Хорошо, — согласилась Лисана, после чего закончила стряпню, и мы занялись делом.

Сначала внучка шамана подойдя к стене комнаты, внимательно осмотрела все культовые причандалы и, сняв с колышка ожерелье из чьих-то острых зубов, одела мне его на шею.

Потом ловко забралась по внутренней лестнице на чердак хижины, откуда вскоре спустилась со шкурой пумы. Рыжевато-коричневого окраса, с головой и когтистыми лапами.

— Вот, — протянула ее мне. — Уваата (так звали умершего шамана) надевал это в особо торжественных случаях.

Я взял необычную накидку в руки и осмотрел — она была хорошо выделанной, мягкой и не особо тяжелой.

— Теперь шкуру набросим на плечи, а ее голову оденем на твою, — стала помогать мне Лисана.

— Ну вот, почти как Уваата, только намного выше, — мистически прошептала, отойдя в сторону. — У меня даже муравьи по коже.

Желая увидеть себя со стороны, я прошагал к стоящей в углу долбленой кадке с водой и чуть наклонился.

В легком, с солнечными бликами, полумраке хижины, из воды скалилась морда химеры. Из моего были только часть носа с подбородком.

— Да, такое увидишь ночью и кирдык, — прошептал я, чувствуя душевный трепет.

Затем, осваиваясь с необычным нарядом, прошелся по комнате и порычал. Для полноты ощущений.

— Не пугай меня, — прижала кулачки к подбородку Лисана.

На следующее утро, когда поднялось солнце, вождь появился у нас с завернутым в лист альба регии [148] увесистым куском филе морской коровы.

— Ваша доля, — вручил его мне, а я передал Лисане.

Затем мы расположились на террасе, куда она подала кофе и ушла — женщинам не полагалось присутствовать при мужском разговоре.

Я же принес связку сушеных листьев табака, мы свернули из них по сигаре, после чего закурили, прихлебывая обжигающий напиток.

— Послушай, друг, — первым нарушил паузу Кайман. — А почему ты решил стать шаманом?

— Чтобы приносить пользу племени, — пустил я вверх тонкую струйку дыма. — У меня, видишь ли, есть такие возможности.

— Мы убедились в этом после посещения фактории, — согласно кивнул вождь. — И только?

— Все намного серьезней, чем ты думаешь, — наклонился я к нему. — Вот послушай. И развернул прихваченную с собой газету.

— Ни фига себе куш, — присвистнул Кайман, когда я прочел ему заметку. — И как ты намерен этим воспользоваться?

— Сообщу властям о месте крушения самолета, но не как участник тех событий. Иначе это привлечет внимание. А через тебя. Мол, шамана озарило. Вознаграждение же пойдет на нужды пираха. Так будет справедливо.

— А ты, Этьен не простой парень, — после долгого молчания сказал земляк. — А может и не Этьен? — отхлебнул из плошки.

— В этом мире все может быть, — возвел я к небу глаза. А про себя подумал, «так я и сказал». После чего шепнул земляку. — Это только начало. У меня будет много озарений.

Затем мы обсудили посещение Кайманом властей, во всех подробностях, а после оговорили ритуал возведение меня в должность.

Вечером на берегу под гигантским фикусом пылал костер, на почетном месте сидел совет племени во главе с увенчанным перьями вождем, действо началось.

Для начала Кайман встал и, призвав всех к вниманию, сообщил, что ночью имел видение. Шаман Уваата явился к нему во сне в образе «упавшего с неба».

«Теперь он — я! А я — он!» так услышали мои уши, — огласил вождь, подняв к небу руки и гипнотически обведя всех взглядом. — Вам понятно!?

— Да, Кайман! — в экстазе запрыгали пираха.

— Так явись к нам, о Мудрый!! — проорал в сторону моей хижины глава племени.

В сопровождении Лисаны, облаченный в свой ужасный наряд и с длинным посохом в руках, я торжественно возник в дверях, неспешно спустился вниз и проследовал к толпе. Уважительно расступившейся.

От костра мне навстречу шагнул Кайман, а за ним члены совета, после чего они потерлись щеками о шкуру пумы, а я погладил рукою низкорослых пираха по макушкам.

Ну а после выдал короткий спич [149] . Который заранее подготовил.

Из него следовало, что погостив на небесах и соскучившись по пираха, Уваата, то бишь я, вернулся к ним в новом качестве и обличье.

— Вместе с великим вождем Кайманом мы защитим вас от злых духов и белых людей, которых становится все больше! — завершил речь шаман.

После чего издал звериный рык (по джунглям прокатилось эхо), погрозив туда посохом.

Далее вождь объявил официальную часть законченной, а пираха предались веселью, которое очень любили.