Другие редакции и варианты (сборник)
вернуться

Бенедиктов Владимир Григорьевич
Шрифт:

Москва

Близко… Сердце встрепенулось, Ближе… ближе… Вот видна! Вот раскрылась, развернулась, Храмы блещут – вот она! Так – она! – Давно ль из пепла? А взгляните, какова! Встала, выросла, окрепла, И по-прежнему жива! И кресты церквей далече, В радость сердцу и очам, Идут в золоте навстречу Золотым небес лучам, – И спокойный, величавый, Бодрый сторож русской славы – Кремль – и красен, и велик, – И светла, златовенчанна Колокольня Иоанна Движет звучный свой язык; Только с бурей поборолась – Глядь! Опять в лучах горит И во весь свой медный голос С божьим небом говорит. Город – досыта простору! Город – есть на что взглянуть! Город – под гору да в гору! Так и эдак повернуть! Он не в вытяжку, не стройно, Но широко, но спокойно На холмах по-барски лег, Дал разгул своим палатам, И рассыпался по скатам, И раскинулся, как мог. Много прожил он на свете, Помнит предков времена, И в живом его привете Нараспашку Русь видна. Русь… Блестящий в чинном строе Ей Петрополь голова, Ты ей – сердце ретивое, Благодатная Москва! Хладный, строгий, многодумный Он, воспитанник Петра, Полн заботою разумной О стяжании добра. Он – питомец полуночи – К морю Финскому приник; У него России очи, Слух, и дума, и язык. А она – Москва родная – В грудь России залегла И в себе родного края Жилы жаркие сплела, И богата русской кровью, И кипучею любовью К славе царской горяча, Исполинов коронует, И трезвонит, и ликует, Бьет по всем струнам сплеча; Но когда ей угрожает Силы вражеской напор, Для себя сама слагает Славный жертвенный костер И, врагов завидя знамя, К древней близкое стене, Повергается во пламя И красуется в огне, И как феникс, вылетая Из трескучего огня, Снова блещет, золотая, С кликом: «Русь! целуй меня!»

Италия

Есть дивный край, – художник внемлет Его призыв и рвется в путь. Там небо с жадностью объемлет Земли изнеженную грудь. Могучих сил и блеска полны, Нося по безднам корабли, Кругом, дробясь, лобзают волны Брега роскошной сей земли, К ней скачут в бешеных порывах, Она ж, в венце красот стыдливых, Их ласки тихо приняла И морю место в двух заливах У жарких плеч своих дала. С одной руки – громадой стройной Подъемлясь, Генуя спокойно Глядит на зеркальный раздол, С другой – в водах своих сверкая, Лежит Венеция златая И машет веслами гондол. Страна заветных идеалов! Страна неслыханных забав! Страна любви! Страна кинжалов! Страна сонетов и октав! Там страсть кипит, там дышит древность, Блестят искусства образцы, Там рыщет месть, скрежещет ревность, И, взяв у неба сладкопевность, Поют певицы и певцы. Красавица в частях и в целом! Страна, сиявшая векам! С водами моря по бокам. На солнопек простершись телом, Челом припала загорелым Она к альпийским ледникам. И как красуются изгибы Ее потоков и озер И к небу вскинутые глыбы И огневых, и снежных гор! Красавица! – Вот волны Бренты: У ней на персях дан им бег, По этим персям вьются ленты Игриво сыплющихся рек. Волшебный стан! – Змееобразным Он Тибра поясом обвит, И вечный Рим замком алмазным На этом поясе горит; А здесь цветущий и прекрасный В венце садов и гордых стен, Неаполь – близ ее колен; Здесь и Везувий сладострастный То жар свой внутренний таит, То рвется, пышет и бурлит. А тут – у ног страны сей чудной Раскинут остров изумрудный: Обильных нив дарами полн, Пред ней он блещет вечным храмом С куримым Этной фимиамом Над зыбью средиземных волн. Чудесный край! Тобою дышит Сын вдохновенного труда, И сердце зов приветный слышит – Небесный зов: туда! туда!

К женщине

И снова демон расторгает В тебе их родственную связь И прелесть чистую ввергает В наш дольний прах, в земную грязь. И там, где тщетные усилья Твоим лилейным раменам, Скажу: лети туда! – И, мнится, Их подаю… ты смотришь в даль Пустых небес… твой взор слезится: Тебе покинуть землю жаль, – И смотришь ты, нельзя ль собою Туда весь груз, каков он есть, Тебе навязанный судьбою, На нежных персях перенесть; Ты пристрадалась к этой цепи, И, укрепясь в быту земном, Необозримые лишь степи Ты видишь в небе голубом. Там душ ристалище святое, Сорвавших бренной жизни цепь. Там блещет утра багряница. Там свет полярный – исполин. Там мчится солнца колесница; Движеньем ока вдруг заставить, Чтоб чувство выросло в груди, – Счастливца гордого оставить, С несчастным в каторгу идти, – Порой смиреньем бесконечным Смягчать звериные сердца И превышать чутьем сердечным Высокий разум мудреца, –

Одесса

В память доброго свиданья Здесь, на юге золотом, Не приветы, не желанья Внесть хочу я в ваш альбом. Об Одессе молвим слово, Где так живо всё и ново, Где на время свел нас бог, – И да будет слово это Вам от верного поэта Чувств приязненных залог! Быт Одессы мне неведом, Я здесь вольный и чужой, Жил матеовским обедом, Морем, небом и гульбой; И средь всякого крушенья Эти легкие мгновенья Я на памяти моей Сохраню всегда и всюду И не лихом помнить буду Вас и светлый ваш лицей!

Киев

Божьей милостью обильный Киев! Много тел святых В глубине пещер твоих Полны жизни безмогильной, И является всесильный В чудотворной силе их. Процветай же, чужд гордыне, Помня были и молясь! Да, в века переносясь, Не слабеет, как доныне, Русской славы со святыней Небом скованная связь!

Путевые заметки и впечатления (В Крыму)

9
То – узкий ход, то – целый храм И перлы, перлы по стенам. Волшебный блеск! Вся глубина Алмазами окроплена; Коснитесь – влага! Капли слез, Скажите, кто сюда занес? Не слезы ль то жильцов земли Сюда с лица ее втекли, В сердцах глубоко рождены И в глубину из глубины Со всех сторон проведены?
12
Под исполинскими пятами Раскинув армию холмов, Повит широкими крылами Орлов парящих, он с орлами Прошиб затворы облаков,

Дружба

Новая дружба

Отвергнув страсть мою, ты мне сказала внятно, Что дружбу мне даришь – благодарю стократно! Отныне мы – друзья. Освобожден от мук, Я руку жму твою: благодарю, мой друг! Итак, теперь с тобой в беседе откровенной Склониться я могу главою утомленной На дружескую грудь… Но что я вижу? – Ты Краснеешь; с робостью стыдливой красоты Оправить на плечах спешишь свою косынку, – Зачем же? – Я в тебе уже не властелинку, Но друга признаю. Робеть тебе не след, Таиться не к чему: для друга тайны нет. В любви остерегись – для ней нужна ограда, Не должно выходить там из-под строгих мер; Но мы с тобой – второй неслыханный пример Ореста верного и милого Пилада  – Должны быть запросто; условий светских груз Не должен бременить наш искренний союз, – И, смело действуя и рассуждая здраво, Должны любовникам мы предоставить право Смущаться и краснеть, бледнеть и трепетать. А мы… Да осенит нас дружбы благодать! Нам дозволительны – огонь рукопожатий И крепкий сплав сердец и дружеских объятий, И как бы ни было, при солнце иль луне, Беседы долгие, в тиши, наедине.

Лебедь

Ветерок едва колышет Воду в сонных берегах. В шепотливых камышах. Белоснежна и чиста: Что так важно, лебедь белый, Иль доставил пользу нам? Вечно вымыт добела, Я плыву – и грязь земная Не пятнает мне крыла. Он не стоит сладких песен, Злобный, жалкий человек. Но – в миг смертный, в сладкой муке, Вдохновенной песни звуки И блаженный мой наследник Туча дум найдет: могучий То перо возьмет – пора! И под мглою думной тучи С лебединого пера! От груди моей остылой, И, когда любовь отгонит Сон от девственных очей, На него слезу уронит Дева в сумраке ночей, Кос виющихся змеями Этот пух переплетет, Обовьет его руками И прильнет к нему устами И к груди его прижмет, И огнем ее дыханья Этот пух начнет дышать И на персей колыханья Колыханьем отвечать. Где нырял я, полн отваги, Но на месте, где плескаться Ночи мирная звезда