Она старалась идти быстрее, едва не переходя на бег, и свернула в первый же проход, попавшийся ей на глаза, чтобы уже через несколько минут скрыться в небольшом закрытом дворике. Два дома были построены так, что образовывали равнобедренный треугольник с каменной аркой, служившей входом. Обе двери смотрели прямо на Кью. Окна были распахнуты настежь, блеклые пятна занавесок опадали и снова вздымались вверх. В центре дворика стоял старинный каменный колодец, увитой плющом. Должно быть, в теплое время года это было красивое зрелище, но сейчас голые, бледно-коричневые ветки напоминали сотни переплетенных змеиных тел. Кью зажмурилась и стала глубоко дышать, стараясь успокоить сердцебиение.

Просто город, просто двор. Тут нет ничего особенного, она всего лишь отвыкла от городов и большого скопления людей.

Это был ее третий день на поверхности, но девушке все еще казалось, что ей это только сниться. Картинка зимнего города казалась нереальной. Кью боялась даже прикасаться к чему-либо, опасаясь, что это растает в ее руках, как дым, или разобьется на мелкие осколки. Она уничтожала все, к чему прикасалась, именно поэтому ее и заперли на под землей, подальше от других людей и хрупких вещей. Сейчас не кандалы были тем, что сильнее всего удерживало ее от попытки бегства, а люди. В каждом случайном взгляде, брошенном в ее сторону, ей чудилось, будто они могут видеть ее насквозь. Стоит хоть на мгновение потерять над собой контроль, и...

Поглаживание гладкого металлического края браслета успокаивало. Трудно сказать почему. Возможно, это была привычка, тонкий мосток, связывающий Кью с привычной жизнью. Подземная клетка во многих отношениях была честнее, чем место, где она оказалась теперь. Там были четко установленные правила и рамки, за которые нельзя было выходить. Здесь это тоже есть, но случается, что ты замечаешь их только тогда, когда уже оказываешься за решеткой.

Город был грязным. Она сама казалась себе грязной, хоть ее тело и было впервые за долгое время отмыто до устрашающей белизны. Ей приходилось использовать косметику перед каждым выходом на улицу, чтобы скрыть шрамы на лице, и надевать перчатки из мягкой кожи. Мельчайшие частички пыли оседали на волосах, в носу и во рту, вызывая удушье.

Странно, но казалось, этого больше никто не замечал.

Где-то в глубине ее сознания еще сохранились воспоминания о том времени, когда она была ребенком и жила в этом городе со своими родителями. И эти воспоминания появлялись, сбивая с толку, стоило посмотреть на какое-то здание или безобидный предмет в окне, вроде цветочного горшка или чайника. В такие моменты одно изображение словно накладывалось на другое, и тогда Кью путалась еще сильнее, нежели обычно. Вот и сейчас было нечто, что привело ее сюда, в этот тихий, заброшенный дворик. Ей казался знакомым рисунок красных кирпичей на передней стене одного из домов, и тонкая струйка лозы, спускавшаяся с выступа на крыше и оплетающая балкон. И равнобедренный треугольник, образованный...

Одна из дверей распахнулась, наверное, от сквозняка, потому что не было слышно ничьих шагов. Из темноты, на полу, мелькнуло нечто, а затем на улицу хлынул мощный поток чего-то красного. Кью зажмурилась, стараясь остановить калейдоскоп черно-красных картинок в своей голове. В основном это были части тела: руки, ноги, ступни, кисти, пальцы...

Она зажала рот ладонью и как ошпаренная бросилась бежать прочь из этого места, прочь от своих кошмаров. Когда она обернулась, стоя под аркой, то увидела, что дверь плотно закрыта, а на ручках висит толстый ржавый замок. То, что она видела несколько мгновений назад, было воспоминанием, а не действительностью.

Как крик в ее ушах.

Как кровь на руках.

Кью бросилась прочь, готовая умолять, чтобы ее вновь заперли в клетке. А лучше, чтобы вообще убили, разобрали на органы, уничтожили, растворили...

Ей было слишком страшно, чтобы попытаться вспомнить, что именно произошло на этом месте, и когда это было. Единственное, что она могла делать, - бежать. Спасаться бегством.

/////

– Не хочешь рассказать, что там случилось?

Крайм смотрела прямо перед собой, ожидая ответа. Когда его не последовало, она схватила Фиби за плечо и стала трясти.

– Эй!
– возмутилась Фиби, растирая кожу.
– Что на тебя нашло?

– Хочу спросить у тебя то же самое. Ты весь день как неживая. И это еще мягко сказано.

– Живая смерть, да? Оксюморон?

– Я попросила тебя о помощи потому, что мне больше не к кому было обратиться, но если ты переживаешь личную драму, то я могу освободить тебя от данного обещания.

– Нет у меня никакой драмы.

Крайм округлила глаза.

– Да, никакой драмы. Всего лишь один блондинистый демон и чувство неудовлетворенности. Терпеть не могу давать советы в подобных вопросах, но, по-моему, без него тебе будет лучше. Я бы вообще на твоем месте элементарно было бы рада, что осталась жива после знакомства с ним. Этот парень, как и все демоны, просто ходячая катастрофа, хотя, должна признать, он хорош собой, - она вздохнула.
– Просто забудь о нем.

– Забавно. Ему я сказала то же самое.

– Вот и отлично. Моя маленькая грязная семейная история поможет тебе отвлечься, - Крайм несколько раз оглянулась по сторонам, разглядывая сонные лица людей в автобусе. Они были в пути уже девять часов, и бодрых пассажиров к этому времени уже попросту не осталось. Многие спали, завернувшись в мягкие выданные одеяла, некоторые все еще продолжали бороться со сном, заливая внутрь неважный, но все же горячий кофе. Напротив Фиби и Крайм ехала женщина лет двадцати пяти с сыном. Ребенок, забравшись с ногами на сидение и положив голову матери на живот, тихо спал, в то время как женщина читала книгу, переворачивая страницы каждые две-три минуты. Расстегнув ремешок часов, Крайм положила их в центр ладони.
– Вот вещь, за которой охотятся демоны.