Жак был единственным, кто не посмеивался над тем, как Михаэль пытался опекать Иувала. На второй день после рождения Иувала Жак явился с огромным плюшевым мишкой. «Да, на ребенка я так и не решился, — тихо прошептал Жак Михаэлю, когда они стояли, склонившись над колыбелькой. — Смелости у меня на это не хватило. Так и не пойму, как вы будете за ним смотреть? Это же просто чудо! — И Жак притронулся к высунувшейся из-под одеяла ножке ребенка. — Береги его!» — И с этими словами он вышел из квартиры.

Сейчас, глядя на напрягшиеся руки Махлуфа Леви, Михаэль слышал нежность в его голосе и решил, что схожесть между этим полицейским и дядей, скорее, надуманна. Жак был единственным человеком, который поддержал его решение уйти из университета, отказаться от учебы в Кембридже, от блестящей научной карьеры, которую ему прочили все, лишь для того, чтобы ему после развода быть как можно больше с Иувалом. Жак и познакомил его с Шорером. «Мой лучший друг, — представил он его, — начальник следственного управления». С тех пор между ними установились особые отношения, маловероятные для людей, так отличающихся по званию. Коллеги относились к этому с завистью, а Михаэль знал, что за это ему нужно благодарить своего дядю Жака.

Когда несколько недель назад Михаэля перевели в «важняки» и ему пришлось из-за этого каждый день ездить в Петах-Тикву, он даже не мог представить, что первым делом, которое ему поручат в этой должности, станет убийство в кибуце. Когда ему впервые намекнули на то, что эта смерть может быть результатом убийства, он сначала даже не поверил:

— Разве в кибуцах кого-нибудь убивали?

Нахари нахмурился и ответил:

— Было два случая, но не такие, как сейчас. Одно убийство было не так давно — сумасшедший в припадке бешенства убил человека, а второе — еще в пятидесятых. Покушение на убийство. И там тоже: женщина свихнулась и хотела убить человека, который ей ничего не сделал плохого. Да, вот, можешь прочесть приговор. — И он передал Михаэлю ксерокопию судебного решения.

Михаэль стал читать про себя: «Жалоба на действия Генпрокуратуры и встречная жалоба, рассмотренные Верховным судом в заседании по рассмотрению апелляций по уголовным делам». В марте 1957 года суд в течение 10 дней рассматривал дело женщины, осужденной на 16 месяцев тюрьмы, и жалобу прокурора на мягкость наказания. Когда до Михаэля дошло, что перед ним дело тридцатилетней давности, он стал относиться к листочкам как к исторической реликвии. Через несколько минут он уже забыл про Нахари, углубившись в чтение приговора:

Его чтение прервал голос Нахари:

— Я не предполагал, что ты будешь читать все это сейчас. Можешь забрать документы с собой. Я просто хотел показать, что такие случаи в кибуцах уже были.

Михаэль свернул документы и сунул их в карман рубахи. Теперь он снова вернулся к размышлению об этих бумагах, тем более что Махлуф Леви говорил об обстоятельствах дела, которые были хорошо известны всем присутствующим.

— Пятого числа этого месяца, — начал Махлуф официальным тоном, — мы получили телефонный звонок из ашкелонского полицейского участка. Звонила доктор Гильбо, работающая в больнице Барзилая. На звонок ответил…

— Давай без этих подробностей, — нетерпеливо прервал его Нахари. — Переходи сразу к сути.

Лицо Леви вспыхнуло от этой явной грубости, и Михаэль еще раз ругнул себя за то, что в Леви он увидел что-то от дяди Жака.

— Пусть докладывает, как может, — сказал Шорер, стараясь предупредить выпад со стороны Махлуфа. — Ничего, если это займет на несколько минут дольше. Мы должны еще раз услышать все обстоятельства дела. — После этих слов он повернулся к докладчику: — Продолжай, как считаешь нужным, излагая все подробности. — В его голосе звучали хорошо знакомые Михаэлю начальственные нотки, которые тем не менее удивили его, поскольку появлялись всегда в самый неподходящий момент.

— Короче говоря, сержант Кохава Штраус и я отправились в больницу, и доктор Гильбо все нам обстоятельно рассказала. Им доставили тело сорокапятилетней Оснат Хорель, которая, вероятнее всего, умерла в результате реакции на введенный ей в кибуце пенициллин. Медсестра из кибуца привезла ее на «скорой помощи», когда она была уже мертва. Им нужно было только выяснить причину смерти. В реанимационной началась суматоха в надежде на то, что им удастся оживить женщину, но все оказалось напрасным. Доктор Гильбо — молодой, но хороший доктор, — уверенно произнес Махлуф Леви. — Мне уже несколько раз приходилось видеть ее в деле. — Он уже был готов сыпать фактами в подтверждение своей характеристики, но, встретившись взглядом с Нахари, быстро передумал. — Как бы там ни было, — продолжил он, — доктор объяснила родственникам и терапевту кибуца, что надлежит сделать вскрытие, для чего тело придется отправить в Институт судебной медицины в Абу-Кабир.