— Что, что? — торопила Даша.

— Не блажи, кроты ходы роют, что еще?

Сам обеспокоился не на шутку. Кто из руссиян не слышал об ужасных существах, их называли землеройками, пожирателях мертвечины, разорителях кладбищ. О них писали в газетах, пугали ими непослушных детей, но в натуре их никто не видел. Если землеройки существовали на самом деле и если воронка ихняя, то им с Дашей недолго осталось мучиться. В голову пришла бредовая мысль: а что если медведь и землеройки действуют заодно? Медведь сверху поставляет пропитание, а землеройки что–то отдают взамен.

Даша прижалась к нему, мелко дрожала.

— Митенька, ну зачем ты прыгнул? Ну, пожалуйста, скажи?

— Поскользнулся.

— И что с нами теперь будет?

— Ничего. Как–нибудь выберемся.

— Охотники придут, да?

— Может, они, может, кто другой… Не волнуйся. Помнишь, как старики говорили: еще не вечер.

— Ага, говорили. Среди ночи. Скажи лучше правду, Митенька, нам крышка?

— До этого далеко, — авторитетно соврал Митя. — Но если даже так, чего особенно трепетать. Не деньги отнимут, всего лишь жизнь.

На эти слова Даша ответила значительно позже, когда, после неудачных попыток прорубить топором ступеньки в

наклонной стене, они лежали, обнявшись, на сырой глине, пытаясь уснуть.

— Митя, Митенька?

— Чего тебе еще?

— Митенька, мне так хорошо с тобой, не хочется помирать. Ну почему, почему?

— Что — почему?

— Почему, когда хорошо, после обязательно бывает еще хуже?

Она права, что тут возразишь. Теплая волна печали прихлынула к его сердцу.

— Не нами придумано, — сказал он. — Так мир устроен. Постарайся уснуть, дорогая.

Без еды и питья, в сырости и холоде на третьи сутки они начали унывать. Никакие землеройки не появлялись, хотя шуршание и попискивание за стеной не прекращалось, причем со всех сторон. Они не признавались друг ДРУГУ, но у обоих было чувство, что сотни крыс с нетерпением дожидаются, пока они ослабеют настолько, что можно будет приступить к трапезе. Изредка сверху свешивалась косматая медвежья башка, наблюдала за ними. Митя его окликал: «Эй, косолапый, вытащи нас отсюда. Поговорим».

Медведь недовольно сопел, презрительно фыркал и исчезал.

На третий день, словно по наитию, Митя взял топор и врубился в то место, где — по звуку — находилась самая глубокая полость. Земля поддавалась легко, за несколько минут лаз был расчищен. Шуршание и писк моментально стихли. Перед ними открылся проход с такими же гладкими, утрамбованными стенами, как и у конусообразной ямы, куда они провалились. По нему вполне можно было передвигаться на четвереньках.

Митя пополз первый, Даша за ним. Вскоре темнота сгустилась настолько, что Митя, оглянувшись, не увидел Дашу. Ночное зрение больше не справлялось с могильной чернотой. И время замедлилось, почти остановилось. Митя не смог бы определить, сколько они ползут — час, два или сутки. Даша то и дело хватала его за ноги. Это нервировало.

— Ты что, боишься заблудиться? — бросил он зло.

— Прости, — пробормотала она. — Я не нарочно, просто натыкаюсь. А куда мы пробираемся?

— Еще раз так спросишь — получишь, — огрызнулся Митя.

Вечности не прошло, как добрались до подземного бункера с низким потолком, куда вывалились из лаза один за другим. В бункере стоял стол с компьютерной приставкой, металлический сейф старинного образца с электронным кодовым набором — и больше ничего, если не считать пластиковой бутылки с минеральной водой на крышке сейфа, словно предусмотрительно поставленной для случайных, изнемогающих от жажды гостей. Даша стремглав кинулась к этой бутылке, Митя едва успел вырвать ее у нее из рук.

— Ну что ты, дай! — заныла «матрешка». — Это же вода.

Митя не посчитал нужным ответить. Больше всего его поразило освещение, бледное, призрачное, сочившееся, казалось, прямо сквозь стены. Что это, как, откуда? Вообще, где они?

Следом возник еще более тревожный вопрос: кто они? Те ли они с Дашей, кем себя представляют? Привыкший к перевоплощениям, он легко мог представить, что все их путешествие, как, возможно, и встреча с Истопником, и дни, проведенные на болоте, всего лишь игра воображения, а на самом деле они (или он один?) стали участниками (жертвами!) эксперимента и все их действия корректируются оператором, сидящим за пультом психотропного манипулятора. От этой мысли по волосам пробежал слабый электрический разряд. Он слышал об этих опытах, когда ошивался в Москве. Многие руссияне, будучи давно покойниками, тем не менее продолжали виртуальное существование и даже внешне оставались людьми с обычными физиологическими проявлениями: жрали, совокуплялись, добывали дозу…

— Кажется, нас ведут, — произнес он, без сил опустившись на земляной пол.

— Кто ведет? Куда? — обеспокоилась Даша. — Митенька, что с тобой?

— Со мной ничего. — Он разглядывал ее с тяжелым подозрением. — А с тобой?

— Митенька. — Даша присела рядом на корточки. — Давай попьем водички, тебе сразу полегчает. У тебя мозги прочистятся.

Митя открыл бутылку, понюхал, налил каплю на ладонь, слизнул — и вылил воду на пол. На нежном Дашином личике отразилось такое горе, словно у нее оторвали ноги, лишив тем самым возможности существования.