— Что за… — начал Грэхам, но не договорил, и на несколько секунд в воздухе повисла полная тишина. — Ты хочешь сказать, что ты?..

Хайден слегка приподнял ей голову, а в его глазах ясно читался вопрос, но она лишь пожала плечами. Люси понимала, о чем они говорят, не больше самого Хайдена, но что-то ей подсказывало, что, когда она все узнает, правда ей не понравится.

— Мама всегда говорила, что у меня твой подбородок. — Анжелика говорила так буднично и спокойно, как будто за чашкой кофе обсуждала цвет ногтей с подружками. — Неужели ты никогда этого не замечал?

— Мадлен?

— Мадлен, — усмехнулась Анжелика. — Да, когда-то меня действительно так звали, но я уже давно отказалась от этого имени.

— Ты работаешь здесь уже пять лет. Целых пять лет и до сих пор молчала. Почему?

— Чтобы ты второй раз смог отказаться от меня?

— Я никогда от тебя не отказывался и всегда платил твоей матери алименты, обеспечил тебе достойное образование и следил, чтобы у тебя было все необходимое.

Люси вдруг почувствовала, как к горлу подступает тошнота, и она продолжала неподвижно сидеть лишь благодаря Хайдену, которой все так же крепко прижимал ее к себе, легонько поглаживая по волосам. Анжелика — дочь Грэхама? Они с ней сестры? Тогда сразу понятно, почему Анжелика так ее ненавидела, ведь у нее всегда было то, о чем та наверняка втайне мечтала, — любовь Грэхама, его постоянная поддержка и открытое признание.

— Точно, у меня всегда все было, кроме одной незначительной мелочи. Кроме отца. Похоже, ты решил приберечь все свои отцовские чувства для своей драгоценной Люси.

Хайден еще крепче прижал ее к себе, а сама Люси одновременно жалела Анжелику, если, конечно, на этот раз она говорила правду, и при этом мечтала ворваться в кабинет и спасти Грэхама от того яда, что сейчас на него выплескивала его так называемая «дочка». Не важно, что он сделал, он стоит сотню таких, как Анжелика.

— Люси тут ни при чем, — прорычал Грэхам.

— Точно, — как ни в чем не бывало продолжила Анжелика, — она здесь ни при чем, все дело в тебе. Собственно, только из-за тебя я и пришла в АНС.

— И что ты хочешь этим сказать? Разумеется, ты здесь только из-за меня, я тебя нанял.

— Я слышала, что у тебя возникли проблемы из-за расследования конгресса, но, думаю, Брендоном Амсом и Троем Холлом они не ограничатся. Им нужны не только исполнители, но и организатор преступления.

Пара секунд царила тишина, а потом Грэхам выдохнул:

— Это ты.

— Ты ничем не сможешь доказать эту теорию, — усмехнулась Анжелика.

— Ты подговорила Амса с Холлом.

— По-моему, ты меня с кем-то путаешь, да и в любом случае эту парочку при желании можно подговорить на что угодно.

— А как насчет Марни?

— Я бы не удивилась, если бы и она оказалась впутана в это дело. — Судя по тону, Анжелика совершенно точно знала, как и в чем была замешана Марни. — Она так мечтает прославиться.

— Именно этим ты ее и подкупила, когда она принесла мне свой проект на одобрение?

— Не я. Наверняка она действовала по своей инициативе.

Грэхам устало вздохнул:

— Слушай, я не хочу обо всем этом говорить. Тем более сейчас, когда я только снова тебя нашел.

— И ты так мечтал отыскать меня все эти годы, — усмехнулась Анжелика.

— Возможно, сначала и нет, но пойми, когда твоя мать сказала, что беременна, это стало для меня полной неожиданностью.

— И за следующие шестнадцать лет ты так и не успел прийти в себя?

— Извини, но я, в отличие от нашего дорогого президента, хотя бы не делал вид, что тебя не существует в природе. Я платил алименты. Платил за все, что тебе было нужно.

— Платил? — прошептала Анжелика. — Да, с платежами у тебя всегда все было прекрасно.

— Анжелика… — в замешательстве начал Грэхам, но она не дала ему договорить.

— Прощай, папочка, — бросила Анжелика и процокала мимо них каблучками, и как только Люси услышала, что за ней закрылись двери лифта, она сразу же высвободилась из объятий Хайдена и бросилась к Грэхаму, который стоял с настолько потрясенным видом, что Люси невольно замерла в паре шагов от него, не зная, что сказать. Они стояли и смотрели друг на друга, а между ними лежала целая пропасть, наполненная абсолютной тишиной.

— Значит, ты все слышала, — наконец выдохнул он, усаживаясь на стол Анжелики.

— Слышала.

— Люси, дорогая, прости меня, мне так жаль, что ты оказалась втянута во все это… — прошептал он, а потом добавил, глядя на носки ботинок: — Я люблю тебя больше всех на свете.

Люси нестерпимо захотелось обнять отчима и сказать, что все обязательно будет хорошо, но она понимала, что не будет, и не смогла заставить себя пройти два оставшихся до него шага.

— Знаешь, все это время я тебя защищала, верила в твою невиновность, а ты с самого начала поощрял Анжелику.