— Зайлер прекрасно знает, почему мы его уволили.

— Вы знаете, Зайлер знает, а по сути дела — не знает никто.

— Я могу обнародовать причины увольнения Зайлера.

— Вы хотите, чтобы ваш сын опять стал предметом толков? Хотите сделать его участь еще более тяжелой?

— А чего хотите вы?

— Я был бы рад, если бы вы помирились с Зайлером.

— Лично против Зайлера я ничего не имею и его не преследую, не оговариваю, но о совместной работе с ним не может быть и речи — ни при каких обстоятельствах.

— Не будьте же так непреклонны.

— Вы уже ведете переговоры с Зайлером?

— Господин Эпштейн, успех газеты не может быть вам безразличен.

— Скажите мне четко и ясно: что вам сейчас не нравится в моей газете? В чем, по-вашему, причина падения спроса?

— Причина простая: мало человечески занимательных историй.

— Что вы понимаете под «человечески занимательными историями»?

— Ну, скажем, история матери-одиночки, которая без чьей-либо помощи, без государственного пособия подняла и вывела в люди пятерых или семерых детей.

— Так не бывает, — возразил Эпштейн.

— Еще как бывает. Конечно, совсем без пособия тут не обойтись. Находятся родственники, существует зимняя помощь, всякие там общественные фонды, но в принципе, в принципе, господин Эпштейн, это вполне возможно.

— О’кей, — сказал Эпштейн. — Какие у вас будут еще предложения?

— Я полагаю, что наша газета должна давать людям жизненно полезные советы. Полезные советы — вот ведущая тенденция современной журналистики, а вовсе не критика или формирование общественного мнения.

— Полезные советы?

— Да! Например: «Какова скорость нового „фольксвагена“»? «Стоит ли моей дочери принимать противозачаточные таблетки?», «Поможет ли мне пересадка сердца?», «Не пора ли отменить экзамен на аттестат зрелости?», «Как быстрее попасть в Тессин — через Сен-Готард или через Сан-Бернардино?», «Когда следует обратиться к юрисконсульту по налогам?», «Не вредны ли солнечные ванны?» Поймите, господин Эпштейн, очень многих людей сейчас гнетет ощущение, что жизнь с каждым днем становится все сложнее и ставит перед человеком все больше проблем, которые ему приходится решать. И так оно и есть. И вот именно потому, что каждый человек нуждается в руководстве, каждый хочет, чтобы ему по меньшей мере разъяснили, что происходит, раз уж сам он повлиять на ход событий не может, — именно потому он и хватается за нашу газету. Если, разумеется, наша газета сумеет дать ему то, что он ищет.

— Вы занимались журналистикой?

— Видите ли, господин Эпштейн, Артур Христиансен — человек, который сделал «Дейли экспресс» тем, что он есть, — на вопрос: «Для кого издается „Дейли экспресс?“ — однажды ответил: „Дейли экспресс“ обращается к молодым и честолюбивым людям всех слоев общества. К молодым, к юным, у которых есть дом и машина. К тем, кто хочет выбиться в люди. „Дейли экспресс“ обращается к молодоженам, у которых еще нет ни дома, ни машины, но есть честолюбивое желание как можно скорее обзавестись и тем и другим. „Экспресс“ обращается к тем, кто не боится риска, к тем, кто готов отважно и напористо добиваться своего счастья…»

— На мой взгляд, было бы лучше показать нашим читателям, как ничтожны и жалки все эти честолюбцы и охотники за счастьем.

— Я только диву даюсь, — сказал фон Кенель, — что за бес в вас вселился? По-моему, вы просто выжили из ума.

— Нет, я наконец-то взялся за ум, — ответил Эпштейн. — И если хотите знать правду, меня с души воротит от всей этой бессмысленной болтовни. Что такое «полезные советы»? Кому от них польза? Фабрикантам? Полезные советы: покупайте побольше дерьма, глотайте наживку для дураков, читайте «Миттагблатт» — и вы никогда не узнаете, почему американцы воюют во Вьетнаме…

— Ну вот вы и высказались, — заключил фон Кенель.

— Поговорим еще немножко о том, что вам не нравится, — попросил Эпштейн.

— По правде говоря, мне все не нравится. Пока что.

— А конкретно?

— То есть кое-что меня устраивает.

— Гороскопы и кроссворды, идиотские любовные письма, которые мы печатаем под рубрикой! «И в 1969 году еще возможна настоящая любовь»…

— Что ж, в известном смысле это полезные советы…

— Сплетни о кинозвездах, сведения о новых модах…

— Маловато, маловато.

— И все это почти теряется среди серьезных сообщений и комментариев.

— Вот именно, — согласился фон Кенель. — Зачем вы так часто печатаете Кремера? Ежедневное обозрение — согласен, тут он мастер своего дела, но к чему вся эта критика? Люди этого не любят. И ваш антиамериканский курс. И дерзкий тон в отношении полиции, армии. Честное слово, Эпштейн, уж это-то мы с вами могли бы уступить коммунистам. Кроме того, вы пробовали прикинуть, во что нам обходятся хотя бы эти ваши три полосы культуры?