Десантники находились в квадратном служебном помещении, протянувшемся как минимум на полдюжины метров в любую сторону — дальше ничего нельзя было разобрать из-за темноты. Такайо, пройдя через дверь, отправился вглубь помещения, чтобы разведать обстановку.

— Здесь есть кое-что, что ты должен увидеть.

Таддеус выпустил новую очередь в подобравшегося слишком близко к проему воина и приказал остальным:

— Брандт, Келл, займитесь дверью, я проверю, что там у Такайо.

Руны в шлеме моргнули, подтверждая приказ, и Таддеус отправился в сторону, откуда слышался голос Такайо.

Подойдя к боевому брату, он встретился с ним глазами.

— Ну и что же это? — спросил Таддеус, опустив ствол болт-пистолета вниз.

— Я Фаэтон, — сказал мальчик, стоящий, моргая, в свете фонаря Такайо.

Он кивком указал на еще одного, видимо, более младшего, мальчика, который стоял рядом, держа его за руку.

— Это мой брат Фебус. Мы потерялись.

Он говорил на низком готике с гортанным акцентом, который Таддеус нашел очень знакомым.

Оба мальчика были покрыты грязью и копотью, выглядя словно ходячие тени, и только белки глаз и зубы светились контрастно белым цветом. Их одежда была изношенной и изорванной, обувь — стоптанной и дырявой, но Таддеус понимал, что эти вещи вряд ли когда-то хорошо выглядели, даже когда были новыми и чистыми. По одежде и акценту мальчика было ясно, что эти двое — жители нижних уровней улья, такие же, каким был когда-то — целую жизнь назад — и сам сержант.

— Все убежали, но мы не смогли найти нашу маму, — сказал младший мальчик. — Так что мы остались, чтобы ее поискать. Вы ее не видели?

Таддеус, который годами с улыбкой шел в бой, и из-за всех последних событий скатившийся в бездну мрачной угрюмости, от которой не мог избавиться, ощутил в груди прилив жалости к этим детям, каждый из которых был словно его отражением в те же годы.

— Смелее, — сказал Таддеус, убрав болт-пистолет и положив тяжелую руку на плечо старшего мальчика. — Поищем ее вместе.

— Это идет вразрез с протоколами ордена, — в десятый раз повторил Сайрус.

— Я принял это к сведению, — ответил сержант Арамус, глядя как «Громовой Ястреб» заходит на посадку на расположенную на крыше губернаторского дворца площадку. Прошло всего несколько часов с тех пор как Арамус и выжившие члены третьего отделения переправились обратно в Зенит на борту Ястреба-1. Ястреб-2 в это время снижался к планете с «Армагеддона». Последний этап отчаянного плана Арамуса должен был вот-вот начаться.

Сайрус нахмурился и покачал головой, отчего его волосы еще сильнее затрепетали под порывами поднятого двигателями «Громового Ястреба» ветра.

— Мне это не нравится.

Арамус повернулся к нему, сердито сверкнув глазами.

— Никто и не говорил, что это должно тебе нравиться, сержант. Я понимаю твои возражения, но настали тяжелые времена и они требуют принятия трудных решений.

— Но они не готовы к этому, Арамус, — сказал Сайрус таким тоном, словно он все еще был инструктором, а Арамус — неофитом. — У них нет шансов.

Посадочная площадка вздрогнула, когда «Громовой Ястреб», наконец, приземлился и начал опускать рампу.

Арамус сжал губы в тонкую линию.

— У них будет столько же шансов, сколько у любого претендента, ступившего на путь Испытаний Крови, — отрезал он тем же тоном. — Они либо выживут, либо нет.

Рампа опустилась, и появился капеллан Пальмариус — лунный свет мерцал на поверхности его череполикой маски, ленты и свитки печатей чистоты развевались на ветру. Он сошел на посадочную площадку и трижды ударил по феррокриту у своих ног рукояткой крозиус арканум.

В ответ на три громких стука остальные пассажиры «Громового Ястреба» последовали за капелланом, сойдя по рампе и встав рядом с ним. Их было пятнадцать, и самый высокий из них доставал лишь до пояса капеллана. Все они были одеты в кроваво-красные комбинезоны, скрывающие тела от макушки до пяток. Все пятнадцать были вооружены — некоторые автоганами, некоторые дробовиками, остальные — лазганами. Оружие казалось до смешного огромным в их маленьких руках.

— Претенденты готовы к сражению, сержант Арамус, — произнес Пальмариус, и, хотя выражение его лица было надежно скрыто за серебряной маской, по голосу Арамус понял, что капеллан одобряет его план не больше, чем Сайрус.

— И они будут сражаться, — сказал он.

Сержант шагнул вперед, чтобы встать перед собравшимися юнцами, отважно, хотя и неудачно, пытающимися скрыть терзающий их страх.

Арамус оглядел юнцов. На нем не было шлема, и десантник позволил мальчишкам увидеть выражение гордости на своем лице.

— Вы еще не Кровавые Вороны, — обратился он к ним, и голос перекрыл даже рев двигателей «Громового Ястреба», — еще даже не неофиты, но и в качестве всего лишь претендентов вы можете послужить чести ордена.