Постников покачал головой, стараясь избавиться от ощущения надвигающегося безумия. Протезы даже не завтрашнего, а послезавтрашнего дня. Телеэкран и стул, которых он никогда не видел. И тоскливый дядька с папкой едва ли не сталинских времен, в плохо сидящем костюме, похожий на чудовищную марионетку, говорящую своим голосом, но чужими словами.

– Вы единственный, кто остался в живых, - проговорила живая кукла и замерла, очевидно ожидая какой-то реакции.

– Где я?..
– глухо вымолвил Алексей.

– Наверное правильнее всего было бы сказать - в иной реальности. Это если оперировать привычной вам терминологией, - любезно разъяснил серо-коричневый, все также пристально глядя на Постникова.
– Или, если быть совсем точным - в иной версии исторического потока. Это если пользоваться предельно упрощенной терминологией. В 'иной' - с вашей точки зрения, конечно. Для нас все, разумеется, наоборот.

– Да вы издеваетесь! Какой сейчас год?!
– воззвал пациент.

– Тринадцатый, - сообщил бюрократ и быстро уточнил.
– Две тысячи тринадцатый.

– Какая страна?

– То есть? Поясните, что вы имеете в виду.

– В какой я стране? Сейчас, прямо сейчас.

– В Союзе Советских Социалистических республик, - похоже, визитёр даже несколько удивился такому вопросу.

– Тринадцатый... Союз...
– растерянно повторил Постников

– Именно так. Вы не похищены инопланетниками...

Это 'инопланетниками' резануло слух Алексея. Сказано было формально грамотно, но ...

– Не содержитесь в военной лаборатории для проведения безжалостных экспериментов...

Безжалостных. Снова вполне адекватное слово, но обычный человек так не сказал бы. Эксперименты бывают 'бесчеловечными', этому мему уже сколько лет.

– Вы просто оказались в иной реальности. Навсегда. Такая вот экзистенция, то есть превратности бытия...

– Что же теперь со мной будет...

Постников задал вопрос в пустоту, просто, чтобы как-то заполнить ужасающую тишину, молчание неизбежности и предопределенности. Он поверил сказанному сразу и бесповоротно, как бы удивительно, невообразимо, сказочно ни звучал приговор. Слишком многое говорило в пользу того, что все происходящее вокруг - не розыгрыш, не шутка и не извращенный эксперимент.

Это взаправду.

Он - 'где-то'.

И пути обратно, скорее всего, действительно нет. Или есть, но сейчас и в обозримом будущем обратная дорога прочно заперта.

– Что со мной будет?..
– повторил Алексей, и на сей раз коричневый собеседник с готовностью откликнулся. Так, словно ждал этого момента с самого начала разговора. И вообще он стал каким-то ... прежним, немного неловким и деловито-суетливым. Как будто оригинальную душу вернули в прежнее тело.

– Это сложный и весьма формализованный вопрос, - сообщил бюрократ в скверном костюме, одновременно с ловкостью фокусника извлекая из папки какие-то бумаги. Листов десять, не меньше, покрыты убористыми черными строчками, обычный формат 'А-4'. Алексей механически отметил, что, хотя бумага казалась вполне традиционной, буквы были меньше привычного шрифта, похожие на печать пишущей машинки. Как будто здесь по-прежнему пользовались матричными принтерами, совершенствуя их год за годом. Или даже десятилетие за десятилетием.

– Формализованный, - повторил Алекс, тупо глядя на листы. Собственный глаз болел и слезился, словно слишком долго смотрел на яркий свет. Искусственный же четко фиксировал все происходящее.

– Именно так, - с готовностью подхватил бюрократ, тасуя бумаги с ловкостью фокусника или записного шулера, выстраивая их в правильной последовательности, ведомой лишь ему самому.
– Признаться, ваш статус доставил нам некоторые... хлопоты. Но нам удалось их разрешить наилучшим образом, ко всеобщему удовлетворению!

Похоже, человек в коричневом костюме наконец нащупал привычную почву и теперь чувствовал себя вполне уверенно. Он вдохновенно вещал, а Постников боролся с ощущением, что принял какой-то особый наркотик, полностью изменяющий сознание, но не искажающей ощущения. Все происходящее вокруг было ... неправильно. Не страшно, не настораживающе, не угрожающе... Неправильно - вот самое верное определение.

– 'Вам' - это кому?
– уточнил Алексей, пытаясь хоть как-то нащупать почву здравого смысла.

– Кадровому отделу нашего ведомства, - вполне откровенно пояснил бюрократ, взирая на пациента белой палаты с видом нетерпеливым и даже чуть скучающим. Так смотрят на работу, которая близится к завершению, имеет вполне однозначный финал и потому успела самую малость наскучить.
– А теперь позвольте показать вам трудовой договор...

'Что за бред', - мелькнуло в голове у Постникова.
– 'Они хотят взять меня на работу?.. А как же лаборатории, исследования и все остальное, что, казалось бы, должно стать обязательным спутником пришельца из иного мира?'