– Ты спас мне жизнь. Том. Чем я могу отблагодарить тебя?

– Вы хороший человек. Я не хотел, чтобы он обидел вас.

Квиллер в сопровождении сверкающего синего грузовичка вернулся домой. Гость и хозяин устроились на южной веранде, укрытой от сильного северо-западного ветра, который гнул верхушки деревьев и трепал кусты.

Квиллер налил пива и предложил тост:

– За тебя, Том! Не появись ты вовремя, я вполне мог закончить свои дни в качестве индюшачьей сосиски.

Шутка понравилась Тому с его незамысловатым чувством юмора. У Квиллера на языке вертелось немало вопросов, но сначала нужно было сойтись с парнем покороче, сделать так, чтобы он почувствовал себя как дома.

Через некоторое время Квиллер как бы невзначай поинтересовался:

– Ты часто бываешь на индюшачьей ферме?

– Нет; там плохо пахнет.

– О чем толковал фермер, когда пригрозил, что, если ты донесешь, он тоже молчать не будет?

Глуповатая улыбка скользнула по лицу Тома.

– Это про виски. Он велел мне покупать виски.

– Зачем ему виски?

– Для заключенных.

– Тех, что сидят в большой тюрьме?

– Мне их жалко. Я сам когда-то сидел в тюрьме.

– Я тебя понимаю, – сочувственно кивнул Квиллер. – Ты ведь виски не пьёшь? Я тоже.

– Оно противное, – сказал Том.

Журналист всегда был внимательным слушателем, никогда не спешил с вопросами, потихоньку втягивая собеседника в дружеский разговор. Давая Тому передышку, он встал, убил паука, смахнул паутину, заметив, что здесь этих тварей многовато и паутина упорно появляется как внутри, так и снаружи коттеджа.

– Как вы доставляли виски в тюрьму?

– Он отвозил.

– Извини, Том; Телефон.

Звонил Александр Гудвинтер. Он только что вернулся из Вашингтона. Не выразить словами, какое горе принесла ему весть о смерти маленькой храброй леди. Они с Пенелопой собираются в Мусвилл и хотели бы заехать через полчаса и кое-что обсудить.

Квиллер понимал, о чём пойдет речь. В качестве душеприказчиков они хотят получать за этот дом по тысяче долларов в месяц. Он вернулся на веранду. В его отсутствие с Томом беседовал Коко.

– У него громкий голос, – заметил Том. – Я его погладил. Красивый мех. И такой мягкий.

Квиллер поговорил об особенностях сиамских кошек, упомянул о пристрастии Коко к индейке и снова стал задавать вопросы.

– Тебе, наверное, приходилось отвозить виски на индюшачью ферму?

– Я возил виски на кладбище. Там есть такое место.

– Надеюсь, он платил за это?

– Он давал мне много денег. Это было хорошо.

– Всегда приятно, когда есть деньги. Зуб даю, ты, верно, положил их в банк, чтобы купить моторку или что-нибудь такое?

– В банк? Не. Я их спрятал.

– Ну что же, только смотри, чтобы место было надежным. Это самое главное. Хочешь ещё пива?

Разлили пиво, обсудили скорость ветра и возможность того, что налетит торнадо. Стало невыносимо жарко, а небо приобрело желтоватый оттенок.

И снова:

– Ты покупал спиртное в Мусвилле? Здесь не очень-то богатый выбор.

– Он велел мне покупать в разных местах. Иногда говорил, чтобы я купил виски, иногда – джин.

Квиллер жалел, что у него нет трубки с табаком. Нередко процесс раскуривания трубки давал необходимую паузу или разряжал обстановку, особенно если собеседник нервничал или смущался. Он повернулся к Тому:

– Интересно, а как он доставлял выпивку в тюрьму?

– В своём грузовике. Вместе с индейками. Он велел мне покупать пинтовые 11 бутылки, чтобы можно было всунуть внутрь индейки.

– Новый способ фаршировать индейку, – сострил Квиллер, развеселив собеседника. – Но если ты не ездил на ферму, откуда же знал, что именно надо купить?

– Он наведывался сюда и говорил в машину. А я слушал, когда приходил работать. Это было здорово. Мне нравилось. – Что-то вспомнив. Том хихикнул. – Он оставлял кассету за лосем.

– Мне этот лось всегда казался немножко больным, и теперь я знаю почему.

Том снова хихикнул. Его забавлял этот разговор. – И ты слушал кассету, когда приходил сюда.

– Там ещё была хорошая музыка.

– А почему он не оставлял тебе записки? – Квиллер разыграл целую пантомиму, изображая, что пишет: – «Дорогой Том, привези пять пинт виски и четыре пинты джина. Надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь. Желаю приятно провести день. С любовью, твой друг Стэнли».

Тому вся эта чепуха показалась очень потешной. Потом, снова став серьёзным, он пояснил:

– Я не умею читать. Мне бы очень хотелось читать и писать. Это было бы хорошо.

Квиллер всегда с трудом верил статистике, утверждающей, что в Соединённых Штатах немало неграмотных, но вот перед ним сидело живое доказательство, и он пытался осознать этот прискорбный факт, тут снова зазвонил телефон.