Но сколько бы я еще мог так пролежать, притворяясь мертвым, до того момента, когда бы мне перерезала артерию одна из этих штуковин? Нужно было найти более безопасное место.

Моим открывшимся глазам предстала картина, затмившая весь тот ужас, который мне довелось увидеть в приемном отделении больницы: вокруг в неестественных позах лежали изрезанные тела людей; кто-то полз, прыская кровью из вскрытых роботами кровеносных сосудов; пара солдат HECU, которых от сиюминутной гибели спасали бронежилеты, отбивались винтовками, словно бейсбольными битами, пока им не перерезали сухожилия прямо на моих глазах; кто-то все-таки успел сесть в грузовик и пытался поскорее удрать из этого места... Да, все это было тяжело воспринимать моему затуманенному рассудку, если бы не одно но: этот проворный водитель грузовика начал двигаться, набирая скорость, прямо в мою сторону. Было очевидно, что никто о моем здоровье и благополучии в тот момент заботиться не будет, поэтому, вдохнув воздух поглубже, я, перекатившись на правый бок, упал на асфальт. По затылку словно ударили молотом, но мне хватило сил взять себя в руки, вынуть катетер из вены и быстро отползти. Каталка от удара подлетела в воздух и, предположительно, с грохотом ударила об землю. Предположительно, потому что грохота слышно не было, так как все пространство заполняли издаваемые роботами звуки.

В тот момент стало ясно, что из себя уже мертвого и безобидного не изобразишь, потому скорее нужно было убраться в куда менее опасное для жизни место. Так как меня перед самым налетом этих летающих мясорубок "припарковали" у грузовика, то было логично воспользоваться случаем и быстренько залезть по днище и подождать, когда все закончится. Однако, как оказалось, не только я был таким умным: под грузовиком уже лежало с полдюжины солдат, которые, увидев, что к ним желает присоединиться забинтованный и залепленный пластырем пострадавший почти что в чем мать родила(конечно, на меня надели рубашку, но толку от нее было ноль: она еле-еле прикрывала интимные места), решили, что еще одного "жильца" они не потянут, потому один из них повертел дулом автомата, тем самым давая мне понять, что "свободных мест" больше нет. Я все-таки ошибся, воины HECU все еще продолжали, видимо, по инерции сокращать популяцию работников Black Mesa.

Я посмотрел в сторону больницы: у входа уже лежала куча трупов, один раненный тянулся к дверям, еще один долбил по ним что есть мочи, чтобы его впустили.

Мясорубки начали разбивать стекла и залетать внутрь. Кто был рядом полез вслед за ними от безвыходности или безумия.

Я начал вспоминать (на что, честно говоря, у меня не было времени) интерьер данного здания и практически сразу сделал вывод, что, несмотря на проломленные стекла, коридор и, предположительно, еще до кучи помещений останутся недосягаемыми для острых штуковин, правда, в том лишь случае, если двери кабинетов, имеющих окна, были закрыты.

Мясорубки залетали роем в разбитые окна, пространство около входа немного, совсем немного, расчистилось. У меня более не было никаких соображений по поводу спасения своего существования от неминуемого конца, кроме как добежать до входа и надеяться, что все-таки впустят... Глупо, но, как я уже говорил, выбора не было, так как весь квартал кишел этими тварями.

Бежать было сложно, но выбора опять не было. С большими усилиями я добрался до дверей. Внутри испуганно, с ужасом в глазах, на меня, еще пару бедолаг и нагромоздившиеся у дверей трупы взирали оставшиеся в здании выжившие. Внутри стояли два бойца HECU, которые кричали на ту самую женщину-доктора, которую я видел ранее. Было логично предположить, что доктор, вспоминая о данной ей клятве, пыталась всеми силами оказать помощь, а воины HECU... Все и так было ясно.

Я старался не заглядывать назад, так как очень боялся, что меня уже приметили пара мясорубок и вот-вот изрежут мое тело вдоль и поперек. Солдаты и доктор продолжали спорить о судьбе трех оставшихся снаружи чудом выживших людей. Мне кажется, они бы так и продолжали пререкаться, но один из раненых полицейский (судя по форме, хотя через запрысканное кровью стекло было плохо видно), достал пистолет и выстрелил в одного из солдат.

Второй немного опешил и, я уверен, испугался. Первый начал елозить по полу, глотая жадно воздух. Удар пули о бронежилет очень болезненный, особенно, если он пришелся по солнечному сплетению.

Двери распахнулись, второй солдат быстро затащил нас в приемное отделение, пристрелив по ходу несколько роботов. Двери снова закрылись. Стекло в дверях было прочным - мясорубки не могли его пробить.

Теперь я был пусть и в самом пекле, но с крышей над головой.

Осмотрев тех двух, кто дождался-таки открытия дверей, и оказав им первую помощь, доктор подошла ко мне, спросив, все ли хорошо, как старые раны и есть ли новые. Я отмахнулся: в этот раз мне повезло, ни одной царапины (дополнительно к другим ранам), а старые не тревожили(хотя, скорее всего, я просто еще не отошел от шока). Доктор как-то странно посмотрела на меня и удалилась. И что-то мне подсказывало, что причиной этого взгляда было не то, что я был весь покрыт кровью.

Мне хотелось уйти подальше от всего этого зрелища, найти кран с горячей водой и смыть с себя всю эту осевшую красную жидкость, избавиться от ее железного запаха. Безумие тихонько, словно молодое дерево, пускало корни в мой мозг. Я поплелся туда, где лежал до этого, не знаю почему, как вдруг мне послышался до боли знакомый голос, который почему-то мне сделал в тот момент так же больно, как и та пуля, вонзившаяся в мое тело ранее.

– Томас? Томас Бор? Том!

Мона...

Глава третья. 16:08

Моника...

– Это ты, Том? Том...

Я должен был отнестись к этой встрече, как к дару небес. Появился человек, который мог, как Ангел, изгнать из моей головы демонов безумия и направить меня на верный путь. Однако, я не был рад этой встрече. Мне было больно, хотя в той ситуации, в которой оказались окружавшие меня люди, наверное, ни у кого не нашлось бы даже минуты на муки сердца. В миле от больницы стояла не весть откуда взявшаяся цитадель, из ее недр миллионами вылетали роботы-убийцы, превращавшие людей в фарш... а моя голова была занята болезненными воспоминаниями, связанными с этой девушкой. Томас Бор, ты идиот.