Застегивать кобуру Рудра не стал. Медленно убрал блокнот в карман, после чего нагнулся, взял патлатого за шкирку, без видимых усилий поставил на ноги и приказал:

– Показывай, где управление.

Спорить или спрашивать, о каком управлении идет речь, несчастный не стал. Кивнул, повернулся и, опустив плечи, потащился к выходу из сквера.

«Я не забыл о газете».

«Я вижу, – вздохнул Кукловод. – Будь добр – поскорее…»

Повторно использовать слово «заканчивай» он не рискнул.

Было в этом что-то глубоко неправильное…

Ну, может, и не так уж глубоко, но неправильное. Что-то нерукопожатное во всем этом было, но что именно, Дамир пока не понимал.

Внизу, практически под окнами его номера, высокий широкоплечий мужчина в форме офицера НКВД деловито громил газетный киоск.

На ночь стеклянную витрину закрывали металлические ставни, и именно их негодующий скрежет привлек внимание шаса. Причем настолько привлек, что он распахнул окно и высунулся из него.

– Что там происходит? – поинтересовалась Роксана. До сих пор она расслаблялась на кровати с планшетом, но странные движения любовника заставили ведьму проявить интерес.

– Капец свободе слова, – резюмировал Дамир, задумчиво разглядывая происходящее.

– Что ты имеешь в виду, милый?

– Я говорю: капец свободе слова, – повторил шас, но в этот самый момент голему удалось рывком отжать ставни, и высказывание Дамира потонуло в протяжном металлическом скрежете.

– Трамвай перевернулся?

– Почти.

– Сфотографируй и выложи в Сеть.

– Нечего тут фотографировать.

– Неужели?

Роксана подвинула шаса, встала рядом и замерла, удивленная.

– Тебе тоже кажется, что здесь что-то неправильно?

– Я думала, штатным у них был «наган», – негромко произнесла девушка, разглядывая кобуру офицера.

– Нет, «ТТ», – обронил шас. И уточнил: – В молодости я интересовался историей.

– Но почему ты решил, что человская журналистика в опасности?

– А для чего он это делает?

– Возможно, хочет прочитать последние новости.

– Мог бы залезть в Интернет.

– То есть украсть телефон?

Хамзи прикинул, как офицер будет громить магазин электроники, и вздохнул:

– Согласен, лучше уж киоск…

– Ты понимаешь, что происходит?

– С трудом.

– Мы с тобой стоим у окна гостиничного номера в Новосибирске и наблюдаем, как голем, в форме времен Великой Отечественной войны, крушит газетный киоск.

– Может, реконструкторы увлеклись?

– Какие реконструкторы? – не поняла фата.

– Ну, чьи-нибудь детишки из Тайного Города решили поиграть в Великую Отечественную, наплодили солдатиков и выпустили их из-под контроля, – объяснил свою мысль шас.

– Не думаю, что это реконструкторы, – помолчав, ответила ведьма. И подняла указательный палец, привлекая внимание к приближающемуся звуку сирены: – Но вот это – точно полиция.

Тем временем голем разбил стекло витрины, сгреб в охапку подвернувшиеся под руку газеты и со всех ног бросился к скверу за Оперным театром.

– Есть ощущение, что все это – выходка твоего приятеля, – поморщился шас.

– Дамир!

– Он специально устроил представление под нашими окнами.

– Перестань!

– Чтобы привлечь твое внимание.

– Нет!

– А зачем в таком случае Пифуций притащился в Новосибирск? – перешел в наступление Хамзи.

– Я не знаю.

– За тобой!

– Ты представляешь конца, который ради девушки потащится на другой конец света? – Роксане пришлось зайти с главного козыря. – Прости за тавтологию.

– Нет, не представляю.

– Вот видишь.

– Но что он здесь делает?

– Я не знаю!

Дамир засопел.

А Роксана отвернулась и принялась с преувеличенным вниманием наблюдать за действиями полиции. Впрочем, смотреть было особо не на что: четверо патрульных лишь покосились на искореженный киоск и бросились в сквер, логично предполагая, что больше вандалам деться некуда.

– Ты встречала Пифуция раньше? – вернулся к важной для себя теме шас.

– Мы были знакомы, – коротко поведала фата.