После уроков мы опять вместе шли домой. И Санька в первый раз не отгонял от себя младшего брата. Сразу было видно, что он гордится Васильком.

— Знаете, ребята, а всё-таки я не зря его воспитывал! — сказал он. — Из него всё-таки получился человек!

Вот какую кашу заварил Василёк: теперь по воскресеньям мы всей школой будем высаживать деревья.

В воскресенье меня разбудила муха. Она долго и противно гудела над моей головой. Потом ей надоело гудеть, и она заговорила человечьим голосом:

— Совсем человек обленился! Уже саженцы привезли, а он лежит себе да посапывает!

Тут я понял, что принял Петьку за муху, и сон с меня как рукой сняло.

— Ёжик, подожди меня! — крикнул я.

Но его будто ветром сдуло.

Я подбежал к окну. Все уже были в сборе! Наверно, в нашем дворе ещё никогда не было столько народу. Школьники, жильцы, дядя Терентий и даже Ира из ДОСО в пёстренькой, как осенний листок, косынке!

Лезвия лопат огоньками вспыхивали на солнце, будто от них летели искры.

Вот досада! Я так ждал этого дня и проспал самое главное — начало! Нет, не гожусь я в летописцы! Настоящие летописцы никогда не просыпают великих событий и следят за ними с начала до конца. Наверно, в разгар событий они вообще перестают спать — принимают какие-нибудь специальные снадобья, чтобы бодрствовать и не упустить ничего важного. Они даже предугадывают события. Правда, сегодняшнее событие я тоже предугадал.

Вчера член редколлегии школьной стенгазеты Коля Сморчков подошёл ко мне на перемене и говорит:

— Алик, я слышал, ты записываешь все события вашего двора. Так вот: сразу после воскресника мы собираемся выпустить газету-молнию. Обеспечь мне статейку о завтрашнем воскреснике. Позаботься заранее, чтобы она читалась с подъёмом и вообще звучала как призыв. И постарайся быть в самой гуще событий. Ясно?

— Ясно! — сказал я. — Только что это такое «гуща событий»?

— Вот бестолковый! — поморщился Коля Сморчков. — Значит — в самом центре. Понял? Ну давай, трудись!

Я не совсем понял Колю Сморчкова, он вообще любит выражаться туманно, но мне было очень лестно, что старшеклассник дал мне такое ответственное задание. Вечером я вернулся домой и сразу стал предугадывать события. Между прочим, это довольно трудно: я потел часа четыре, но выжал из себя только одно предложение: «В это утро солнце светило особенно ярко, всё выглядело как-то особенно торжественно…» Больше я ничего не мог придумать, на языке у меня вертелось только два слова: «как-то особенно», а как именно особенно, я не мог представить! В одиннадцать часов вечера мать погнала меня спать.

Лучше бы уж я не предугадывал, что это утро будет особенно солнечное… Но теперь рассуждать было поздно. Я кое-как оделся, кубарем скатился с лестницы и вылетел на крыльцо.

Наш это сад или не наш? Я просто не верил своим глазам! Ещё вчера здесь были пустые грядки, а сейчас их разровняли и собранную в кучу ботву подожгли. Едкий дым длинными седыми космами стлался по земле. Но самое главное, что так изменило наш сад, были земляные холмики, расположенные на равном расстоянии друг от друга. Казалось, в нашем саду всю ночь трудились кроты.

Больше всего меня удивил дядя Терентий. Он расхаживал по саду и отдавал приказы, как командир в разгар боя. Просто удивительно, как это он успевал всё замечать! Фуражка у него сбилась на затылок, волосы взмокли и торчали сосульками. Все его слушались, и видно было, что дяде Терентию это очень нравится.

— Кто же это валит саженцы в одну кучу? — корил он Саньку. — Ты их ставь одно к одному, а корешок присыпь сырой землицей.

И дядя Терентий стал объяснять, как надо это делать.

— А чего их присыпать? Всё равно через час будут в земле, — возразил Санька.

— Ишь какой всезнайка! — нахохлился дядя Терентий. — А знаешь, что за этот час может произойти? Видишь волоски на корнях? Этих волосочков тысячи, они-то и кормят дерево. Вчера их оголили, в дороге ветерком присушило, теперь ещё солнышко прихватит — и готово! Высадишь деревце, а оно и будет болеть несколько месяцев! Нет, брат, так не годится! Девочки, несите сырой землицы сюда!

Иза принесла целое ведёрко. Дядя Терентий укрыл корни и сразу подобрел:

— Вот так, хлопчики, надо делать. По-хозяйски.

Потом он огляделся вокруг зорким взглядом и вдруг закричал на Альку Дешеулину:

— Что же ты, голова три уха, роешь не там, где нужно? Соображение у тебя есть? Для чего я делал разбивку в шахматном порядке?

— Там, где вы наметили, не копнёшь! — пожаловалась Алька.

Люди были заняты делом, а я стоял на отшибе, потому что все лопаты уже разобрали. Вдобавок я чуть не налетел на носилки. Их несла моя мать в паре с управдомом. Дядя Лев высокий, а мать низенькая. Носилки у них перекосились, а тут я их толкнул — земля посыпалась матери на ноги. Я предложил ей помочь, а она только посмотрела на меня строго и сказала: