Шрифт:
Губы Руби все еще покалывало, кожа горела.
«Неправильно» — определенно не то слово, которое хочет услышать женщина после самого страстного поцелуя в своей жизни.
Покачав головой, он прошел мимо нее и вернулся в гостиную. Руби смотрела ему вслед, понимая, что не может позволить Максу вот так уйти. Что ему не за что перед ней извиняться. Что она принимала такое же активное участие в этом поцелуе, как и он.
Сделав глубокий вдох, она побежала за ним:
— Макс!
В коридоре он обернулся.
— Вы не должны. То есть я хотела сказать, что не вы один… — Не найдя подходящих слов, она замолчала. Он выглядел таким несчастным. Одна ее часть чувствовала унижение, другая хотела потянуться к нему и утешить его.
Она полезла ему в душу, когда ему было тяжело, и он потерял над собой контроль. Возможно, это к лучшему. Возможно, теперь он наконец будет чаще давать выход своим эмоциям.
Его поцелуй был грубым и страстным, почти отчаянным. Должно быть, Макс тоже чувствовал это странное электрическое напряжение между ними.
Руби открыла рот, чтобы задать ему вопрос, но в этот момент на верхней площадке лестницы появилась Фина и увидела их. Подойдя к ним, она посмотрела на своего сына и с отчужденным видом произнесла:
— Завтра твоя последняя ночь здесь, Массимо.
Он неохотно перевел взгляд с Руби на Фину:
— Я это знаю.
Руби молча наблюдала за матерью и сыном. Она надеялась, что Фина скажет что-нибудь примирительное, простит сыну его вспышку гнева, вместо того чтобы прятать свою боль за маской холодности.
«Скажите ему, что любите его, — хотела крикнуть Руби. — Скажите ему, что он значит для вас все». Макс, возможно, этого не видел, а она видела.
Но, к ее глубокому разочарованию, Фина смерила сына сердитым взглядом и кивнула:
— Хорошо. Только не забудь, что ты пообещал показать Руби город на закате.
С этими словами она повернулась и пошла в свою спальню.
Глава 8
Вечером следующего дня Руби ждала Макса в гостиной. Она долго не могла выбрать наряд и в конце концов остановилась на темно-синем платье с вырезом лодочкой, черном кардигане и балетках. Сначала она накрасила губы красной помадой, но затем стерла ее и выбрала более естественный оттенок. Несмотря на то что ее влечет к Максу, она не собирается его соблазнять.
Его реакция на их поцелуй была красноречивее любых слов. Она не интересует его как женщина, иначе он не избегал бы ее целый день. Не ушел бы утром на прогулку с Софией, сказав, что даже мобильной няне нужен выходной. Она хорошо знала, что значит чувствовать себя ненужной.
Золотые часы на мраморной каминной полке показывали без десяти семь. Фина сказала, что им следует выйти из дома не позже семи, если хотят увидеть город во всей его красе на закате.
Она подошла к окну, чтобы полюбоваться белорозовым палаццо на противоположной стороне канала и солнечными бликами на воде. Этот город опутывает тебя своими чарами, заставляет верить в то, чего на самом деле нет, надеяться на невозможное. Она понимала, почему многие любят этот город. И почему Макс его ненавидит.
Когда в комнате включился свет, Руби вздрогнула и повернулась.
— Где Макс? — нахмурившись, спросила Фина. — Вы уже должны были выйти из дома.
Руби посмотрела на часы. Они показывали пять минут восьмого. Она не сомневалась, что Макс скоро придет. Он человек слова.
После того, что произошло вчера вечером, Руби была готова отказаться от этой прогулки, во время которой они оба будут чувствовать себя неловко. Она бы от нее оказалась, но не хотела, чтобы у Фины была причина винить Макса. Последнее, чего ей хотелось, — это чтобы мать и сын ссорились из-за нее.
Фина вышла из комнаты, прежде чем Руби успела ей ответить. Тогда Руби плюхнулась в мягкое кресло и уставилась на пустой камин. Фина вернулась через несколько минут и театрально вздохнула:
— У него очень важный звонок. Очевидно, Лондон рухнет, если он прямо сейчас не поговорит с этим человеком. — Она возмущенно покачала головой. — Пойду почитаю Софии сказку. Макс сказал, что придет через несколько минут.
Фина снова вышла из комнаты, и Руби откинулась на спинку кресла.
Из коридора донесся визг и топот маленьких ножек. Мгновение спустя в гостиную влетела София и забралась к Руби на колени. Затем в дверях появилась ее бабушка и, запыхавшись, произнесла:
— Она захотела вас видеть, и я не смогла ее удержать.
— Все в порядке, — заверила ее Руби, затем обратилась к Софии: — Хочешь немного порисовать перед сном?
— Да! — громко крикнула девочка и, спрыгнув с ее колен, села на ковер перед кофейным столиком, на котором лежали цветные карандаши и стопки бумаги и рисунков.
— Что будем рисовать? — спросила Руби, присоединившись к ней.
— Рыбку! — ответила София.
Ну разумеется.
После той прогулки на лодке Руби нарисовала для нее столько крабов, что сбилась со счета. Среди них был краб, ползающий по дну, загорающий на берегу, и даже краб в карнавальной маске.