– Юр, ты прикинь, ее зовут Ольга!
– пьяно проорал он, перекрикивая музыку.
– Ты прикинь? Ее зовут Ольга!
– Алека шатало, вены на лбу и шее вздулись, взгляд, расфокусированный и абсолютно пьяный, блуждал по стенам, людям, ни на чем не останавливаясь ни на секунду.
– Ольга может быть только одна. Ты поняла?!
– опять проорал он, обращаясь к девушке.

– Дебил!
– она отшвырнула его руку и пошла к столику. Там, все также скучая, сидела их третья, страшная как атомная война, подруга. Симпатичная брюнетка сняла мои руки со своей талии и тоже вернулась за столик. Я понял, что сегодня случился облом.

– Ты чего, Алек, у тебя совсем планка упала? Ты, сука, баб нам всех распугал. Че теперь делать?
– я взял его за локоть и потащил к выходу. Здесь ловить нам уже было нечего.

На свежем воздухе Алека совсем развезло. Я едва успел затащить его подальше от дороги во дворы, где он, согнувшись пополам, начал блевать. Отвернувшись от этого зрелища и подставив лицо холодному октябрьскому ветру, я закурил. Меня шкивало, но не сильно. Ветер освежал и приводил в чувство. Алек перестал блевать. Опершись спиной о стену дома, часто отплевываясь, он попросил закурить. Не оборачиваясь, я протянул ему сигарету фильтром вперед. Чиркнула зажигалка.

– Теперь полегчало, вроде, - слабо проговорил он и обмяк, присев рядом с лужей блевотины.

– И стоило ехать так далеко, чтобы ты все обломил?

– Че-то мне х..во, - Алек растер ладонями лицо и уши.
– Не, в натуре, мне без Ольги совсем х..во. Не могу я без нее. Ты кольцо мое видел?

Я кивнул. Он действительно часто рассматривал и крутил это простенькое серебряное кольцо на мизинце левой руки.

– Ну вот, короче, это она мне его одела, когда я уезжал. Сняла со своего пальца и одела мне на мизинец, оно только на него и налезло. Мы тогда еще долго смеялись, что никуда больше не лезет кольцо. Она обещала меня ждать. Ты фотку ее видел?

Я снова кивнул, хотя не думаю, что Алек следил за моей реакцией. Он пару раз показывал мне черно-белую фотографию ладной светловолосой небольшого роста девушки в купальнике. Она стояла на бортике бассейна и улыбалась. У нее была красивая белозубая улыбка. Обычная миловидная девчушка, каких много, но для Алека - единственная. Он бредил ей. В первый месяц он чуть не каждый день звонил и подолгу разговаривал с ней, пока Валерка не получил счет за междугородку-международку. Потом он стал звонить крайне редко, за полгода прошедшие с момента его приезда, за исключением первого месяца, он позвонил ей раз десять, из которых только тремя первыми звонками застал Ольгу.

– Чего тебе так плохо-то? Ну ты здесь, она там... Это же все временно. Устроишься нормально и перевезешь ее сюда. Чего так маяться?

– Мне тут пацаны с родины звонили. Они базарят, что у нее там мужик завелся какой-то.
– Алек затянулся, бросил окурок между ног и, запрокинув голову, с силой выдохнул струю дыма в темное низкое небо.

– Может гонят, они че пасут ее что ли?
– я тоже посмотрел на небо в надежде увидеть хотя бы одну звезду. Но питерское небо было непроницаемым как одеяло. Казалось, что Господь укрыл город саваном и забыл о нем. Временами мне казалось, что все мы здесь всего лишь гости, на время заселенные в дома и обреченные на одинокое быстрое исчезновение в этом постоянном сумраке. То ли от холода, то ли от этой мысли невольная дрожь пробежала у меня по спине.

– Видели с мужиком каким-то, - начав подниматься по стеночке, продолжил он.

– Свечку-то не держали. Так походила, да перестала, - попробовал я его ободрить, хотя сам в это не очень верил.

– Ее подруга тоже подтвердила, что у нее мужик появился, - Алек встал, и держась рукой за стенку, стал осматриваться вокруг.

– Ну, если и завелся то что? Ты тут тоже бабцов имеешь и что? Значит она не твоя судьба, как ты уверил себя.

– Она поклялась мне, понимаешь? Я ее не заставлял, она сама мне сказала. Я, б..ть, дышать без нее не могу. Веришь? Х..ня какая-то нездоровая: я здесь, а она там..., - Алек опять сполз по стенке и закрыл голову руками.
– Где мы, Юр? Чего я тут делаю, а?
– он снизу вопросительно посмотрел на меня.
– Я не могу без нее, понимаешь? Мне надо туда, - он махнул рукой куда-то, - к моей Ольге. Юр, мне все время муторно. Я здесь чужой совсем, меня только Ольга моя может спасти, понимаешь? Речи нет, здесь красиво и все такое, но люди х..вые и погода такая же. Вот ты правильный пацан, за лавэ не жмешься, как Валерка, поп..деть с тобой можно за жизнь, все ништяк, но б..ть, я зае..лся уже сидеть дома с детьми и пиво жрать. Телок нормальных нет, всем денег надо, а лавэ нет. Светка страшная, сука. Х..во мне, Юр. Не знаю что делать. Утром проснешься и тошно от всего: Валерка суетится, жизнью обиженный, все копейки свои считает, всегда сам в магазин ходит, мне денег не доверяет. Детей от матери прячет, чтобы, не дай бог, они ее не увидели и ничего у нее не взяли. Мстит так ей, а дети-то причем? Дебил, б..ть, - Алек пошарил по карманам, медленно достал свою зажигалку, откинул крышечку, чиркнул колесиком, посмотрел на пламя и с клацаньем закрыл.
– Закурить дай.

Меня все время удивляла его способность просить денег взаймы или закурить с такой непосредственной простотой, которая обезоруживала своей естественностью и непринужденностью. У меня никогда не возникало желания ему отказать, хотя денег он мне был должен уже изрядно, и я не испытывал иллюзий по поводу перспектив их возврата. Когда у Алека появлялись деньги, то он тратил их легко направо и налево, расставаясь с ними без сожаления. Перед сутками он вызванивал свою безотказную Светку, и она, захватив одну из двух своих подруг, приезжала на стоянку, где мы гудели часов шесть-восемь. В такие моменты он не экономил на выпивке и сигаретах. Всю ночь мы курили "Мальборо" и пили джин, разбавляя его по вкусу "Херши-цитроном". Потом он мог неделю сидеть без денег и стрелять у меня сигареты. Я, в отличие от него, проставлялся скромнее и деньгами не сорил.

– Держи, - я протянул ему сигарету.

Он закурил.

– И, понимаешь, все как-то "фу". Все не так как-то. Я даже не знаю, как тебе объяснить, но стремно на душе мне здесь. Уеду я к Ольге. Получу за две недели зарплату, куплю билет и уеду.

– Куда ты собрался? Ты подумал, как Валерка тут будет, племянники? Успокойся, не гони волну.

– Они мне брат с сестрой, я их люблю.
– Алек глубоко затянулся, а затем подул на кончик сигареты, так что посыпались искры, и красный сердечник почти побелел.