На завтрак мне достались остатки кофе и конфеты, бывало и хуже. Колдун украдкой жженый сахар сплюнул в салфетку, да не сообразил, что сквозь тонкую ткань сахарюка к столу прилипнет - не отодрать. Чтоб ему икалось да потелось с утра пораньше.

На рынок я собралась быстро - платье, вычищенное да подшитое слугами Андора стало выглядеть года на два моложе, платок на голову, да очки рабочие. Мало ли что рассмотреть доведется.

Колдовской квартал обнесен призрачной стеной - защита простых граждан от творений "бесовских лабораторий". Попы на каждой проповеди стенают о порождениях мрака пригретых в Гранполисе, а после бегут к магам-целителям от срамных болезней оправляться. Или грех чревоугодия убавлять. Нет, есть среди наших священников и столпы нравственности, да только именно отцу Патрику принадлежала идея клеймить женщин как скот. Мол, много вдовиц, много насильно взятых дев - а всех по одной мерке меряют. Вот и справедливости на свете больше станет, если распутниц клеймить.

У магов как всегда было весело - где-то что-то оглушительно взорвалось и матерные вопли горе-экспериментатора подсказали народу что взрыв на стоял в планах. На оранжевом крыльце сидела грустная трехногая собака и курила трубку, удерживая ее передней лапой с человеческими пальцами.

– Доброго денечка, мэтр Альби, жена так и сердится, не простила?

Собака закатила грустные глаза и выпустила особенно густой клуб дыма.

– Ты там что, охальник, опять на баб смотришь?

Квартал был окрашен в самые невообразимые цвета. И это не было изначальной идеей самих колдунов и ведьм. Просто краска каким-то хитрым образом взаимодействовала с витающей повсюду энергией, мутируя в самые странные оттенки.

– Доброго дня,- в аптеке в такой ранний час народу почти и нет. Двое мужчин что-то мнутся у дальних стеллажей, за специфическими зельями пришли что ли?

– Ну вот опять, я тебе говорил, надо сразу взять и уйти. А ты подождем пока никого не будет,- тихо прошипел один другому.

– Ну все-все, эта курица уйдет и сразу купим.

Аптекарь совсем молоденькая девчонка тяжело вздыхает. Может сказать им что все аптеки зачарованы по одном принципу - все разговоры у стойки с кассой слышны идеально. Слишком часто воруют в частных аптеках, вот мастера зелий и страхуются.

– Тень порешили, а деньги он не вернул, гаденыш. Не мог расплатится а там уж и дохнуть.

– Ага, какие только заказы не брал, а порешили за тупую бабу,- противный смешок.

– Ну кто знал, что Рубака ту служанку сношает? На ней ведь не написано было.

– Теперь весь квартал знает - дуэль была ого-го. Одно хорошо - оба откинулись.

Аптекарь укоризненно вздыхает:

– Ох уж эти боевики, мужичье неотесанное. Девочку дико жалко, хоть и не блюла себя. Но и с Рубакой с одним спала. Хорошая, знатной госпоже служила.

Стало так противно. Сама-то небось тоже не блюдешь себя, да только ты ведьма, с бляхой и лицензией, с тебя спрос другой. Сцепить зубы и улыбнуться, здесь лучший товар в квартале, не стоит портить отношения:

– Надо же. Странно что в дом взяли.

– Ага. Да еще в какой - Ранте, те самые, скользкие адвокатишки. Самой леди Мелинде Ранто служила.

Апеткарь продолжает распекать гнусных дельцов, наживающихся на чужом несчастье, а я в нетерпении постукиваю ногтем по стойке. Ну сколько можно, убили женщину, да из Канала каждый день баграми по два-три трупа вытаскивают, про подворотни я и вовсе молчу.

– Тень-то легендой был, и как Рубака его одолел?

– Не имею представления ни об одном из них,- цежу я и ослепительно улыбаюсь, стараясь сгладить собственный тон.

– Рубака он рубака и есть, все три последние войны Короне служил, наемничал. За Ниткой, служанкой, с молодости ухаживал, да она замуж выскочила. Вот он вернулся, Нитка и овдовела. Все знали кто Дерри-плотника в могилу отправил, да молчали. А про Тень легенды ходят, дескать, убивает одним прикосновением, как самый чистокровный нелюдь. Мы-то уж думали сказки это все, да только Рубака в бок был ранен, да умер.

– Вот оно как. Спасибо, из беседу приятную и за товар качественный. Не первый раз беру, все не нарадуюсь.

– Ой и вам на добром слове спасибо,- девчонка зарделась,- я дяде передам. Он всегда радуется когда вы заходите!

Дома я разложила покупки и потрясла кошельком - можно попробовать отдать жакет перелицевать. На новый-то не хватит, а вот старый отнести, соседке, довольно будет. Решено. Оставив заготовки отмокать в воде с травками, спускаюсь к милейшей старушке.

– Матушка Огара, вы дома?

– А где ж мне быть? С подружками-то я уж третий день как рассорившись.

– Возьметесь, перешить?

Старушка повертела в руках жакет и посмотрела на меня из под очков:

– Это выкидывать надо, а не перешивать.

– А деньги, матушка? Нет у меня их десять медяков, как и договаривались. Рада бы, что ж я, не женщина.

Огара просеменила к шкафу, ворча себе под нос о глупых подруженциях, неспособных гулящую девку от девицы нищей и к жизни неприспособленной отличить. У меня аж уши загорелись, знала бы добрая женщина как тесно я с колдуном общаюсь, осталась бы при своем добром мнении? Вот уж вряд ли.