– Сейчас тоже?

– Взяла перерыв,- стараюсь смягчить тон,- здоровья не хватит бесконечно блядовать.

Второй раз за время нашего знакомства я вижу живые эмоции на этом худом лице. Я не помогла отцу, но кто знает, может, помощь колдуну из Торгота зачтется мне?

– Я все же предпочту подстраховаться,- откашливается маг.

– Квартира без номера, под самой крышей. Раньше там был чердак.

– Аренда дешевле?

Киваю, делаю книксен и прохожу в парадную. Гулкий квадратный коридор с тремя дверьми - за ними лестницы на этажи. Первый класс квартир, второй класс и та за которой таится нечто, называющееся эконом-вариант. Учитывая, что живу и плачу я за нечто, отзывающееся на "второй класс комфорта", страшно представить, что там.

За кованым столом сидит почтенная матрона, дама следящая за порядком на территории общей собственности жильцов. Она олицетворение строгости - серое форменное платье, строгий пучок, очки в роговой оправе и единственная дань моде - густо лиловая помада на тонких губах. Госпожа Бертрам позиционирует себя как мерило праведности, а мне с чердака видно, как она тайком, вечерами, курит в окно.

– Госпожа Лёвэ, доброго дня,- одного у нее не отнять, она здоровается всегда и со всеми.

– Да, госпожа Бертрам, день действительно ко мне добр,- улыбаюсь, и желаю этому воплощению престарелой девственницы облысеть. Будто мне не известно кто слухи распускает. Все молодые люди зашедшие в парадную после меня - "совершенно очевидно, что это все гости, ну вы понимаете, этой Лёвэ. Хорошо хоть хватает совести делать все тихо".

– А с кем это вы общались? Видный мужчина,- госпожа Бертрам поправляет очки и я, на волне безумного веселья отзываюсь:

– О цене не договорились!

Наверх, на четвертый этаж и выше, по шаткой, скрипучей лестнице, вот и долгожданный люк в мою квартиру. Осматриваюсь так, будто только сейчас рассмотрела всю убогость своего жилища - огромный, заваленный чертежами и схемами стол, там же разложены инструменты приобретенные на барахолке. На отдельной, бархатной подставке лежат мои рабочие очки - круглые, немного смешные, они позволяют рассмотреть мельчайшие проявления магии. Продавленное кресло, отданное добросердечной соседкой снизу, иногда я захожу к ней на чай. Она единственная знает, что по ночам в моей квартире никого, кроме меня нет.

На вбитых прямо в стену крупных гвоздях остатки моего гардероба - две юбки, две блузки и потрепанное платье, на случай выхода в свет. Жакет одинаково подходит ко всем юбкам, оттого стремительно теряет свой вид - я ношу его каждый день. За узкой ширмой прячется таз, табурет и ковш - я не органически не способна воспользоваться общей мыльней. Да, я экономлю на своей безопасности, но еженедельно хожу в городскую баню.

Бросаю взгляд на узкую лежанку - заправлена, нижнее белье спрятано в ящике под лежаком, все в порядке.

В люк постучали. Открываю его, и протягиваю руку, чтобы помочь колдуну подняться. Окинув меня скептическим взглядом, колдун из Торгота демонстративно медленно вылетел из люка.

– Бедно и грязно,- цедит он.

– Вертится на языке достойный ответ, да воспитание не позволяет,- огрызаюсь я.

– Так Лёвэ твоя настоящая фамилия?

– Те самые Лёвэ, потомственные артефакторы, умельцы прикладной магии,- киваю я.

– Да, типичная для Лёвэ внешность,- кивает колдун.
– Курносая, каштановые волосы, чьи глаза?

– В мать, она полукровка,- да, глаза мне жизнь попортили. Темно-зеленые, они слишком не такие для человека, но при всем при этом сказать, что именно не так - не выходит. Просто, не такие. Так с умным видом говорили наши многочисленные родственники, тетушки и дядюшки, пропавшие едва над родом Лёвэ нависла туча.

– Странно что тебя никто замуж ни прибрал.

– Пытались, и на этом закончим. Садитесь, сэр.

Увесистая, пыльная коробка плюхается на стол, из под нее вылетают бумаги - колдун постарался. Он заставляет бумаги зависнуть в воздухе и впивается в них острым взглядом.

– Здесь неплохие заметки, сыровато, но потенциал есть,- он храбрится. Отводит дикий взгляд от коробки, цепляется за любую тему, лишь бы отсрочить момент истины. Все что угодно, лишь бы терпкая, пьянящая надежда еще немного дурманила голову.

Снимаю крышку, и гордо усмехаюсь, когда колдун со свистом втягивает в себя воздух. На побитом молью бархате лежат две ладони, собранные мною для отца. От них тянутся тончайшие нити стрейской паутины, то единственное что создает симбиоз с человеческими нервными волокнами. Что известно лишь узком кругу лиц, в который лишь чудом попала и я. Ладони изящные, тонкие, длинные пальцы, костяшки. Я старалась, создавала произведение искусства и держала все в тайне. Вдруг не выйдет? Вышло, только отец не дождался, решил освободить меня от обузы.

– Начнем с левой,- я уверена в себе и своем творении, я знаю, как и чем подсоединить маго-механические протезы.

– Кто ты?
– колдун серьезно смотрит мне в глаза.

– Человек, сэр. Человек, который может и хочет помочь.

Чтобы поставить протезы, необходимо обнажить культю до самой кости, после это нити стрейска сами создадут новые ткани. Позволяя металлическим пальцам стать для тела родными, отзывающимися на мозговые импульсы.

Колдун выдержал экзекуцию молча. Лишь бешено билась венка на виске, да пот огромными каплями катился по лицу. Периодически я промокала его лицо тряпкой, и лишь закончив с левой рукой поняла, что периодически путала специально принесенное полотенце с тряпкой для стола. Но колдун молчал. Он поднял руку и смотрел на свою металлическую ладонь, сжимая и разжимая кулак. Вокруг протеза собиралась кровь, выступала белесая пена - это стрейские нити выталкивали лишнее.