И опять какая-то хрень пошла совсем неинтересная, пора заканчивать:

– Спасибо.

Развернулась и ушла, не слушая то, что Катя стала отвечать, кажется, меня даже назвали психом, но это не оскорбило, подумаешь на день раньше, завтра сумасшедшей меня будет считать каждый студент, мнение старосты быстро потонет в общем потоке.

***

– Не подписывай любовное признание.
– Кажется, мне удалось удивить Хмелькову ее глаза стали еще больше похожими на кукольные.
– Просто не подписывай и все, у меня какое-то дурное предчувствие.

– Ты стала медиумом, - а вот теперь почти восторг, да в магию Маруся верит, она, в обще, во многое верит: в любовь, добро, дружбу и прочую невозможную чушь. Не удивлюсь, если даже в какающих радужным мороженным единорожек из рекламы подставок для ног.

– Нет, Марусь, молниями меня не било и в коме я не была, просто давай ты не будешь подписывать свое признание. Напиши, что оно от Незнакомки, с которой он познакомится на вечеринке.

– О, тоже слышала, что будет маскарад!? Тогда может добавить, что-то про внешность!?

– Ага, размер груди.
– Король этому явно обрадуется, под взглядом подруги пришлось поправиться: или цвет глаз. В смысле, идея - хорошая. Добавить надо, не знаю, правда, что, но мысль дельная...

Спорили мы долго, воображаемый Хью в этот момент спокойно пил чай, время от времени покручивая пальцем у виска, ему тоже показалось, что вариант с размером груди был самым перспективным, но Хмельковой же подавай только возвышенную войну и возвышенную страсть. Кстати, это еще один повод одногруппников считать Марусю психом, ее идеалы устарели, она как Дон Кихот в юбке, как сверчок из Пинокио (впрочем, сверчок был прав, просто был прав не во время, не к месту и не с тем, кто смог бы это осознать)... Короче если отбросить сравнения, то дорамы - это было последнее, что окончательно превратило мою подругу из обычной слегка неуравновешенной девушки в законченную фантазерку. Теперь она, руководствуясь принципом, что наши мысли могут воплотиться в реальность, решила превратить свою жизнь в дораму.

Ведь, по ее мнению, это же так здорово и потрясающе жить в дораме. В мире, где черное - это черное, белое - это белое, юмор смешной и не обидный, чувства настоящие, а главное бывает магия. И если твой жанр - это не драма или трагедия, в конце, все останутся живы и для каждого найдется свой глоток счастья. Хорошее представление. Наивное до одури, но хорошее. Еще одна причина, почему не выходит бросить Хмелькову - не заслуживает!

И вот, наконец, в моей голове Хью в костюме судьи поднимает три десятки, мы сходимся на том, что укажем в письме место, время встречи и цвете глаз. Это было просто невозможным везением, но праздник устраивался в заведение, где когда-то Хмелькова работала. И пусть везение было логичным, клуб и ресторан принадлежали старшему брату Милы, все равно это было везение. Ведь Маруся не просто когда-то работала в этом ресторане, мимо него она пробегала каждое утро, опаздывая в университет и спеша из него домой.

Так, что пообещав себе, что вытурю из беседки на площадке рядом с клубом любого кроме Степного, с легким сердцем согласилась, что подруга выбрала самое идеальное и уединенное место для встречи.

Ничего, если эта венценосная сволочь там быстро не объявится, притащу его за шкирку!

– Лик, а о чем ты думаешь?

– О гусях. Напыщенных гусях.

– ?

– Их перья, если не ошибаюсь, раньше были пишущими инструментами. А теперь в них из интересного осталась одна фуагра. И все равно напыщенные до невозможности.

– Ты опять думаешь гадости про Короля, - не спрашивала, а утверждала подруга. Можно было промолчать, но я кивнула, и как она только сопоставила с этим напыщенным индюком - гуся!? Вроде же шифровка за исключением прилагательных была на высоте!?

– Так нельзя. Он мой враг. Ты не должна его ненавидеть...бу-бу-бу...

И с чего она взяла, что я его ненавижу!? Просто раздражает. Это не настолько сильное чувство, да и меня же не только он раздражает, народу такого куча, ненавидеть одного из этой шайки сильнее, чем других было бы не справедливым.

– Пошли уже письмо доставлять, - перебила подругу и подхватила со скамейки, сидя на которой мы спорили, однотонно светло-зеленый конверт с единственной надписью - именем получателя.

– Ага, но ты же понимаешь...

– Конечно, Марусь, пошли!
– и какое-то время по парку, в котором мы решили устроить встречу, мы шли, и правду молча, ага минуту, максимум две. Дальше Хмелькова начала делиться своими опасениями, переживаниями, тем, что солнечный свет очень красиво просвечивается сквозь листья и прочим, прочим, прочим...

Не слушала, с Марусей моё умение абстрагироваться от скучного происходящего стало практически идеальным, в сознание поселился Хью, я стала мысленно придумывать небольшие рассказики. А главное Хмелькова на все это не просто не обращала внимание, она даже в речи, как правило, в такие моменты пауз не делала, составляя для моих мыслей приятный фон в виде бесконечного "бу-бу-бу".

Вот и сейчас длинные русые волосы разметались, голубые глаза загорелись, руки начали танцевать в воздухе, а из всех звуков до меня доноситься только тихие "бу-бу-Бу-бу-бу", как хорошо. Впрочем, если прислушиваться слова можно различить: "В последней его дораме...", но не стоит!