— Да… Об этом мы и хотели бы поговорить сейчас, — задумчиво произнес зельевар.

Мальчик вошел в дом и прошел в малую гостиную первым. Очень хотелось есть. Наверное, он даже успеет покушать до того, как отбудет в Дурмстранг.

— Теперь остался последний вопрос, — раздался из–за спины холодный голос директора. — Кто ты, Гарри Поттер?

Это было последнее, что мальчик услышал перед тем, как провалиться в темноту.

Глава 29. Побег

Первым, что услышал Гарри, был стук воды обо что–то твердое. Кап–кап, кап–кап. Размерено, твердо, уверено. Мальчик открыл глаза и попробовал пошевелиться. Это удалось сделать с большим трудом. Руки Гарри были закованы в цепи, а его тело пристегнуто кожаными ремнями к холодному металлическому стулу, стоявшему в небольшой клетке.

— Что происходит? — громко спросил он.

Откуда–то сзади раздался голос директора.

— Можешь сильно не дергаться. Клетка зачарована от вспышек магии внутри нее. В ней побывали все пойманные Пожиратели смерти. А сейчас ты ответишь нам на интересующие нас вопросы. Северус!

Сквозь прутья просунулись руки зельевара. Снейп резко дернул мальчика за волосы, заставляя запрокинуть голову назад, и мгновенно накапал какое–то безвкусное зелье ему в рот. Мальчик закашлялся и испугался, что задохнется.

— От Сыворотки правды никто еще не умирал, — холодно произнес зельевар. — Директор, можно начинать.

Дамблдор наколдовал себе кресло перед клеткой и сел в него, закинув ногу на ногу.

— Первый вопрос, кто ты?

Сознание Гарри окружила пелена спокойствия. Все страхи и эмоции ушли. Осталось безграничное доверие и желание говорить только правду.

— Я Гарри Поттер.

Дамблдор нахмурился и покрутил в руке кончик своей бороды.

— В тебе есть Том Реддл?

Мальчик недоуменно посмотрел на него. Он не знал, как правильно ответить на этот вопрос. Зельевар увидел замешательство мальчика и переформулировал вопрос:

— Темный лорд управляет твоим поведением?

— Нет, — для убедительности мальчик даже качнул головой.

Директор нахмурился еще сильнее.

— Осталось ли в тебе что–то от Тома Редлла?

— Да. Часть его души, которую я поглотил.

Сзади что–то разбилось, а потом послышалась брань зельевара. Дамблдор стал мрачнее тучи.

— Когда это произошло?

— Когда я умер, — сообщил мальчик.

Говорить правду было так легко и приятно. Гарри испытывал от этого какое–то извращенное удовольствие. Если бы он раньше знал, как хорошо это делать, то менше бы врал и недоговаривал.

— То есть, в тебе остался крестраж? — тихо спросил директор, протирая свои очки подолом мантии.

— Нет, я поглотил его, — уверенно ответил Гарри.

Где–то на краю сознания мелькнула мысль о том, что человеку в таком солидном возрасте нельзя быть настолько непонятливым.

— Та часть, что в тебе, теперь не опасна? — спросил зельевар, смотря на своего подопечного, как на диковинного зверя.

— Нет, я ее поглотил, — произнес мальчик.

— Что ты понимаешь под понятием «поглотил»? — поинтересовался директор.

Гарри глубоко вздохнул.

— Значит, выпил или добавил к своему магическому ядру.

Дамблдор вернул очки на нос и помассировал себе виски.

— Что ты желаешь от этой жизни?

— Мне хочется нравиться и быть нужным. И хочется больше никогда не испытывать боли.

Снейп усмехнулся.

— И кому же вы хотите понравиться?

— Вам, — отозвался Гарри. — Я хотел бы, чтобы вы меня полюбили, интересовались моими успехами, гордились бы мной, ждали домой и волновались.

— Поттер, а вы мечтатель, — едко произнес Снейп, пряча за этими словами свою крайнюю удивленность.

Гарри промолчал. Его ни о чем не спрашивали и отвечать ни на что не было нужно. Дамблдор завозился в своем кресле.

— Как ты относишься к Волдеморту?

— Никак. Я понимаю, почему он стал таким, и мне жаль его. Но я ненавижу его за смерть родителей. Эти два чувства входят в противовес друг к другу, поэтому я не испытываю ничего конкретного.

— Откуда ты действительно узнал о крестражах? — спросил директор, вставая с кресла и близко подходя к клетке.

— Из памяти Тома, — ответил мальчик.

Эйфория от говорения правды начала спадать, и постепенно откуда–то из глубин души просачивалось беспокойство.