Ближайший к Одду сутулый и мрачный Угул Весенняя Фиалка, больше похожий на горного тролля с зубной болью, неопределенно махнул рукой, что означало, по-видимому, «долго». Или «очень долго». А может, просто «не знаю» или «не приставай с расспросами на ходу, расскажу потом, если представится случай». Фиалка уж там или нет, но хмурый молчун Угул был собеседником не из самых-самых. Гораздо лучше ему удавалось одним ударом сбивать с копыт молодого лося или таскать камни размером с кабана.

Одд попытал счастья с другим воином — Шестипалым Пхо. Даже под густой бородой и свисающими до щек космами на его лице была видна целая галактика веснушек.

— Далеко идти? Сколько дней?

— День. Ночь. День, — ответил Пхо, моргая огромными рыжими ресницами.

Выглядел он по-настоящему необычно: рыжий, как кленовый лист в октябре, такой широкий и коренастый, что даже могучий Хларг смотрелся рядом с ним поджарым юношей. На обеих руках у него красовалось по шесть пальцев — коротких и толстых, как древесные корни (отличительная черта могучих воинов, между прочим, если вы, конечно, не имеете дело с эльфом). Казалось, он принадлежит какой-то иной породе людей. В деревне говорили, что Пхо валит кабана-трехлетку одним криком. Легко верилось: когда он начинал петь у костра, даже медведи уходили вниз по реке, чтобы не слышать этого издевательства над добрыми народными песнями о родной хижине и прекрасных девушках Хум. Именно они обычно и прекращали концерт, в шутку кидаясь в певца поленьями. Его возлюбленная Ухва Лунный Свет была… скажем так, отнюдь не миниатюрным созданием. И самые большие поленья в Пхо летели именно от нее. В основном поленья. Но попадались и камни размером с ослиную голову.

Сверху Пхо основательно припорошило снегом, и в своих распушившихся на ветру лисьих шкурах со ста шагов он был неотличим от решившего прогуляться куста калины, если вы можете представить себе такой среди леса, глядящий на вас с широкой бестолковой улыбкой, обнажающей три десятка крупных неровных зубов. По всем представлениям, довольно жуткое зрелище.

— Два дня без малого, — Гумс, язык у которого был подвешен куда лучше, чем у других, перевел Одду скупой ответ Пхо. — Вечером будет болото. Заночуем там. Пойдем по болоту. За ночь дойдем до Яг-зы. Начнем. Вернемся, будет удача.

Одд окинул взглядом свою компанию. Всего тринадцать. Большая часть выглядела весьма внушительно. Впереди, как положено, вождь племени, косматый и суровый Хларг с копьем и дубиной. Пхо, Угул и другие могучие воины с толстыми шеями, космами на головах и ручищами шириной с лопату. Их нельзя было принять за гуляющих по лесу поэтов даже при сильно разыгравшейся фантазии. Но вот он сам, болтун и балагур Гумс, трясущийся на ветру Суп, так и не отогревшийся после долгой ночи в дозоре… Подспорье в бою то еще. Если воинов Яг-зы будет больше, чем людей Хум, то у последних могут возникнуть бо-о-ольшие проблемы. Коль скоро это они шли к ним, а не наоборот, ожидать, что будет наоборот, не приходилось.

— Сколько воинов у Яг-зы? — спросил Одд у Пхо.

Тот лишь беззаботно пожал плечами, вновь осклабившись. Кажется, никакая драка, хоть с тысячью чертей, не могла волновать Шестипалого или даже заставить задуматься о последствиях. Через тысячу лет очень умные люди в хорошо проветренных удобных кабинетах с гобеленами изобретут слово «стратегия», но пока до этого не дошло. Древним обитателем пещер было чем заняться и без того, чтобы сочинять толстые словари и рисовать стрелки на картах.

— Ясно, что ничего не ясно… — протянул Одд и задумался.

Пхо лишь странно посмотрел на него и снова пожал плечами: мол, не понимаю, о чем ты, тощехвост, но если что и будет — не робей и держись меня. Гораздо проще было обсудить все с Гумсом.

— Случай, Гумс, — Одд толкнул его сзади плечом, тот споткнулся и чуть не влетел в колючий пожелтевший куст. Какое-то животное с визгом вылетело с другой стороны и умчалось в чащу. — Извини, Гумс. Ты в порядке? — Тот кивнул, стряхнув с головы несколько снежинок. — Знаешь, о чем я думаю? Мы, конечно, сильны, смелы и быстры, как орел, и все такое… Но! Если там, на болотах, будет целая куча этих Яг-зы, гораздо больше, чем нас, то они ведь нас могут побить. Так?

Гумс шмыгнул носом и ничего не ответил, глядя на припорошенную снегом сочно-зеленую траву под ногами. Кажется, лес так и не смирился с тем, что вот так вот сразу настала зима, наперекор холоду наполняя пейзаж то тут, то там сочными красками беспечного лета. Пахло хвоей, грибами, мокрыми папоротниками, в низинах залегали длинные языки легкого утреннего тумана и сверкала роса в паутинах. Пауки, отогреваясь на солнце, сонно переползали с места на место, рассчитывая на щедрый урожай мух. Мухи вились над увешанными ягодой кустами, желая всем паукам на свете немедленно провалиться сквозь землю. Если закрыть глаза, ни за что не скажешь, что все вокруг припорошено еще неуверенным в себе подтаявшим в первых лучах снегом, а ночью зуб на зуб не попадает от ледяного ветра.

— Я не боюсь. Не страх за моей спиной. Я хочу победить.

Идущий рядом Пхо одобрительно кивнул и почесал спину дубинкой. Звук — будто кто-то потер друг о друга двумя кусками коры.

— Короче, если их больше, чем нас — будет трудно. Если меньше, будет легко. Да?

Пхо еще раз кивнул, разделяя умопостроения Одда. Гумс все так же молча семенил рядом, спрятав ладони под мышки и стуча зубами от холода. За его спиной болталась на лямке какое-то непонятное орудие: наполовину дубинка, наполовину невесть что с широкой кожаной петлей.