главный вопрос! – с этими словами они вышли из кабинета.

Собравшись в Ленинской комнате, начальники разговаривали с сотрудниками

вытрезвителя около четырёх часов. В конечном итоге, выслушав все шаги начальства,

сотрудники медвытрезвителя согласились, и приступил к выполнению своих служебных

обязанностей. Уже в машине, которая направилась в сторону центра, начальники горячо

пожали друг другу руки. На этом забастовка закончилось.

У меня сменился адвокат. Один раз вывели в комнату для адвокатов. Я вошёл в

помещение. За столом сидел крепкий мужчина, в костюме, светлыми волосами зачесанными

назад. Он встал из-за стола, широко улыбнулся:

– Здравствуйте! Я, Потапов Николай Петрович! Ваш новый адвокат!

– Сколько я вам должен буду? – смотря в упор, без улыбки, спросил я.

– Вы не волнуйтесь! Материальная сторона вас не должна беспокоить! За вас платит

УВД! Всё будет хорошо! – он снова улыбнулся.

– Давайте говорить по существу дела! – прямо смотря на него, предложил я.

– Хорошо! Я, заключил договор с УВД, буду защищать вас на суде! – с этими словами,

он достал бланк договора и указал, – Вот, распишитесь здесь! – всё это сложив в папку,

скрестив пальцы рук на столе, продолжил, – Ваша жена поставлена в известность об этом!

Так же мы с вашей женой договорились, что она до кассационного рассмотрения вашего

дела, принесёт сто тысяч рублей! Такую же сумму принесут Круглов и Мельков! Если

каждый соберёт по сто тысяч, и дадим судьям, то дело передадут на пересмотр! Об этом уже

договорено! Ну, если нет, то нет! Теперь всё зависит только от вас, вернее от ваших жён!

– Эта сумма для меня не подъёмна! Такие деньги, я никогда не видел в жизни и не

держал в руках! Это не реально!

– Успокойтесь, поживём, увидим! Будем надеяться на лучшее!

Вскоре, через оперативников, я получил письмо от жены. Она писала, что поехала по

родственникам собрала деньги и отдала Потапову. Теперь осталось только ждать решения

суда второй инстанции.

И вот наступило 5-ого февраля, день рассмотрения кассационной жалобы. Меня

закрыли в клетку с камерой. За камерой на столе стоял монитор, и там было видно судебное

заседание. Снова были выступления. Соломин просил меру наказания, содержание под

стражей изменить на условно. Решение суда второй инстанции: оставить приговор без

изменения. Я теперь, только ухмыльнулся в ответ. Меня привели обратно в камеру. Вечером

открылась дверь:

– Осужденный Светлов, собрать вещи, готовимся к выходу! Время даётся 30 минут!

Вам понятно?

– Да, понятно! – упавшим голосом ответил я.

Этапы, как обычно были, или рано утром, или поздно вечером. Если поздно вечером,

то всю ночь держали в предвариловке. И уже утром развозили на машинах. Кого-то на поезд,

кого на машине.

По истечении времени, дверь снова открылась, и я с вещами пошёл на выход.

Контролёр посмотрел на меня печально и жестом показал, чтоб я шёл обратно.

– Так сказали же, что я по этапу!

– Не надо! Сказали оставить!

Через полчаса, двери открылись снова:

– Светлов на выход! К адвокату!

Я вышел, встал у стенки, с той стороны, куда меня, обычно, водили.

– На ле-во! – скомандовал контролёр, и мы пошли совершенно в другую сторону.

– Куда меня ведут? Адвокаты же в другой стороне?

– Разговорчики! – грубо оборвал сопровождающий.

Меня завели в незнакомый кабинет, скорее в комнатушку. Там просидел примерно,

около получаса. В дверях показался здоровый мужчина, с засученными рукавами,

внимательно посмотрел на меня и направился к топчану, который стоял здесь же. Присел и

после этого закурил:

– Вы уж меня извините, немного задержался! Я старший этого крыла! Вот вам письма

от жены, от ваших сослуживцев! – он открыл папку на столе и передал их мне без конвертов.

– Спасибо!

– Если вы хотите что-то написать, то пишите, прямо сейчас! Через час я сменюсь и

сразу же доставлю по адресатам!

Я взял ручку, листок бумаги и написал письма.

– Вы знаете, что прокуратура распорядилась, как можно быстрее вас отправить по

этапу! – смотря на меня, высказался мой собеседник.