итоге, разыскал хозяина, так как вещь номерная, вернул владельцу! За это мне и четь, и

хвала! И, конечно, этим неимоверно горжусь! А вот вы, своим поступком, гордиться не

можете! – он снова встал из-за стола, прошёлся по кабинету, наклонив голову о чём-то

раздумывая. Быстро сел на своё место, – И честно говоря, мне очень неприятно вести это

дело! Я прекрасно понимаю, что соблазн взять деньги, вещи велик, тем более с такой

мизерной заработной платой, как у вас! Понимаете, мне вас жалко! Пришли в милицию,

только начали служить! Из-за какой-то мелочёвки заведено целое уголовное дело! Ну,

отдайте вы ему то, что он просит: деньги, вещи, пусть заберёт своё заявление! Закроем это

дело и всё будет нормально! Зачем вам эта морока!

– За что ему деньги давать? – не понял я.

– За вещи! – удивлённо посмотрел на меня.

– Андрей Андреевич, я же не мать Тереза, чтоб давать деньги тем, кто в нетрезвом

состоянии потерял свои вещи, если они, конечно, они у него были на самом деле!

– Так заявление же написано на вас!

– Это ни о чём не говорит! Когда подъехал наш экипаж, Соломин валялся в грязи, его

избивали! Сами понимаете, что там вещей не могло быть! А если и были, то он их, скорей

всего уронил, потерял, извалял в грязи, бросил! С пакетами, с сумками на руках, кулаками не

помашешь! Тем более, его практически, занесли сотрудники милиции! Он туго соображал!

Был невменяем! И не понятно, где мог потерять свои вещи! Он, наверное, сам не помнит

всего! Возможно, ему стало обидно, что остался без вещей, вот и решил за счёт нас

разжиться!..

– А кто, по-вашему, избил Соломина?

– Со слов патрульных, которые доставляли Соломина, избивал Чибисов! Ещё одна

драка началась в палате, но мы их быстро разняли! Кто бил в палате, по фамилии не скажу!

Я, только лицо запомнил!

– А кто такой Догадин? О нём в заявлении упомянул Соломин!

– Догадин? Догадин? Не знаю! По-моему, с такой фамилией, в ту смену приводили, и

он отдыхал у нас! Надо посмотреть по протоколу, тогда я его вспомню! А что он о нём

написал? Что Догадин бил его?

– Соломин указал, что и в отношении него применялась физическая сила со стороны

сотрудников вытрезвителя, а не со стороны доставленных!

– Хм! – удивился и задумался, – Одного понять не могу, почему на нас написал

заявление, а не на того, кто его бил?

– Знайте что? – он отодвинул в сторону закрытую папку, – Пригласите его куда-нибудь,

поговорите! Скорее всего, он хочет срубить денег! Дайте, для своего душевного спокойствия,

сколько ему надо! Он заберёт заявление! И всё! Нет заявления, нет дела! Подумайте!.. –

внимательно с участием смотря на меня, предложил следователь.

Тут, в кабинет, вошли Жданов и Горячев.

– Ну что капитан! Допрыгался! Вот, мы, снова встретились, но теперь, уже, совсем по

другому делу! Наше предложение отпадает, так как ты, сам вляпался, по самые уши!

Единственное, напоследок, я дам тебе маленький совет: чистосердечно рассказать нам и

тогда, мы, пойдём навстречу, подумаем, как выпутать тебя из этого положения! Но при этом,

будет одно условие! Я думаю, ты понимаешь, что всё делается не просто так! Всё имеет свою

цену! Подумай! – язвительно сказал Жданов, приподымая указательный палец верх, –

Александр Васильевич! Андрей Андреевич! – обратился он к своим коллегам, – проводите

следственное действие, допрос свидетеля, а я пойду, у меня ещё дела, – показал куда-то в

сторону и вышел из кабинета.

– Что скажешь!? – зло обратился ко мне Горячев, – За что ты избил Соломина?!

– Кого я избил? – переспросил его.

Горячев присел на стол, скрестил руки на поясе и закричал:

– Хватит притворяться! Мы уже всё знаем! Тебе, сейчас, поможет только

чистосердечное признание!

– Какое признание?! И в чём должен признаваться?! Вас, не понимаю! – громко и

внятно произнёс я.

Горячев резко вскочил, замахнулся рукой, как будто хотел ударить сверху вниз. Я тоже

вскочил и принял боевую стойку для отражения удара. Он схватился за свою шею сзади,

начал гладить и выкрикнул: