Марго восхищала сноровка друга: он вел машину спокойно и уверенно и явно знал толк в слежке. В начале года она считала его тихим мечтателем — из-за отсутствующего вида и романтичной пряди, прикрывающей половину лица. Но этот парень не переставал удивлять ее. Элиас никогда ничего не рассказывал о своей семье, о братьях и сестрах (хотя Марго вычислила, что у него их много), но она все время спрашивала себя, как он научился всему, что умел.

А умел он многое… Взять хотя бы тот случай, когда он достал из кармана ключ и открыл дверь, о существовании которой Марго даже не подозревала… Или другой, когда он подложил записку ей в шкафчик…

— Не знаю, как тебе это удалось, но больше так не делай, — произнесла она непререкаемым тоном.

— Есть, мой генерал.

Девушка поняла, что он повторит свой трюк при первой же возможности.

— Тебе кто-нибудь говорил, что ты странный тип?

— В твоих устах это звучит как комплимент.

— Как ты достал ключ той ночью?

Элиас на мгновение оторвал взгляд от дороги.

— Какая разница?

— Сколько времени мы знакомы? Полгода? Чем больше мы общаемся, тем меньше я тебя знаю…

Он криво улыбнулся и сказал, не глядя на Марго:

— Могу сказать то же о тебе.

— У тебя ведь большая семья?

— Три сестры и брат…

— В чем уловка? Ты прикидываешься мечтателем, книжным червем, а оказываешься настоящим сыщиком, чертовым Джеймсом Бондом.

На этот раз парень весело рассмеялся.

— Где ты всему этому научился, Элиас?

— Ты правда хочешь знать? — став серьезным, спросил он.

— Угу…

Он покачал головой:

— Не верю.

— Еще как хочу!

— Мне было девять… — начал Элиас, и Марго затаила дыхание. — Я входил в группу под названием «Ночные стражи», ее создал мой старший брат. Все члены нашей «банды» были одногодками брата, малолеток — кроме меня — не принимали по соображениям безопасности. Нашей главной целью было научиться выходить из любого положения без посторонней помощи. Мы воображали себя Робинзонами, понимаешь? Уезжали за город, строили хижины, повсюду лезли, наблюдали и учились. Брат показывал мне, как пользоваться компасом и ориентироваться на местности, как починить мопед, слить и откачать бензин, как расставить западню врагу и ловушку на дичь. Он часто повторял: «Элиас, ты должен уметь обходиться собственными силами, я не всегда буду рядом». Иногда мы играли в футбол или регби, в следопытов и охотников за сокровищами. Если шел дождь, собирались в гараже у одного из наших: его родители никогда не ставили туда машину, они держали там старую мебель, залитые маслом части двигателя, всякую поломанную дребедень, с который жалко было расстаться. Мы усаживались в кресла и воображали, что летим над Европой в бомбардировщике времен Второй мировой войны или плывем в океанских глубинах на подводной лодке… Командовал всегда мой брат: он был первым пилотом самолета, капитаном лодки, начальником космической экспедиции. Он обожал отдавать приказы, мой братец.

Марго вдруг вспомнила себя в одиннадцать лет, когда раз в две недели проводила уик-энд у отца. Она любила свою комнату в доме Серваса — там можно было позже ложиться и не делать домашних заданий. Как-то — было довольно поздно (во всяком случае, для девочки-подростка) — отец читал ей «Двадцать тысяч лье под водой», и она воображала себя на борту «Наутилуса».

— Каким он был?

Элиас задумался.

— Каким? Милым, дотошным, гениальным, всегда меня защищал. Одним словом — образцовый старший брат…

— Что с ним сталось?

— Умер.

— Как?

— Глупейшим в мире образом. Разбился на мотоцикле и подхватил инфекцию в больнице. Ему было двадцать два.

— То есть совсем недавно?

— Ну да.

— Ясно, — сказала Марго. — Больше вопросов не имею.

— Дрисса Канте?

Он обернулся и застыл от ужаса, глядя на существо в черной коже, сапогах и круглом шлеме. В голову на мгновение пришла нелепая мысль о научно-фантастическом фильме. Дрисса увидел отражение своего лица, с вытаращенными от изумления глазами в матовом забрале шлема, но тут неземное существо сунуло ему под нос удостоверение, и малиец похолодел.

— Да, — ответил он, и ему самому показалось, что голос прозвучал виновато.

— Мы можем поговорить?

«Странное видение», как назвал его про себя Дрисса, сняло шлем, и… он увидел прелестное женское лицо в обрамлении белокурых волос. Это мало его утешило, потому что взгляд у нее был суровый.

— Здесь?

— У вас, если вы не возражаете. Вы живете один? На каком этаже?

— На десятом, — сглотнув, ответил Дрисса.

— Поехали, — приказным тоном произнесла Циглер, кивнув на двери лифта.

В кабине, такой же обветшалой, как холл, малиец смотрел прямо перед собой и не проронил ни единого слова. Женщина в черной коже тоже молчала, но Дрисса чувствовал ее взгляд и нервничал все сильнее. Он знал, что приход жандармского офицера связан с его недавними действиями. Нужно было отказаться. Он знал это с самого начала, но не нашел в себе мужества сказать «нет».

— Что вам от меня нужно? — Он осмелился подать голос, только выйдя из лифта. — Я спешу. Меня ждут друзья, мы будем смотреть футбол.