Шрифт:
Он пошел привычным маршрутом из «Jay Way» к общежитию.
Пархомий неотступно следовал за ним по пятам. Он готов был заплакать вместе со своим героем.
— Избави от мыслей постыдных, деяний искушающих, тварей ласкающих. Прости за проступки мои, за то что поверила тварям блудным… Прости меня, ибо грешна я и одна повинна в поступках и искушениях своих…
Заблудшая душа лежала на спине на приподнятой платформе, напоминавшей журнальный столик. Материал его напоминал обтянутый черным бархатом камень.
Нежные твари кишели вокруг. Они имели образ женщин неземных красот, со смуглой кожей, обернутые в нательные повязки. Единственным, что выдавало их, были струящиеся в их волосах улыбающиеся змеи. Змеи выползали из длинных волос тварей, свиваясь друг о друга, они пристально смотрели в лицо душе, пытаясь гипнотизировать ее. И тогда Душа смыкала веки еще плотнее, чувствуя настырное проникновение в себя.
Несмотря на неземную красоту, от тварей дурно пахло. От них прямо-таки разило запахом нечистот, тлена, тухлости. Душе было трудно дышать.
— Не обремени меня большими испытаниями, но дай сил и терпения каяться, пока тело мое будет оставаться телом, а мой дух блудливый оставаться слабым. Не приведи тварей новых и наглых, ибо не снести мне испытаний больших…
Иногда Душа вспоминала, как все было вначале… Ни одна тварь не смела приблизиться к ней, они все держались на расстоянии. И Душа почти совсем не думала о них, заботясь только о себе.
Но твари были настойчивы, и не отступали, обещая, что только приблизятся к ней и трогать ее не будут. Постепенно Душе стало жалко их, и она подпустила сначала одну тварь, потом другую…
Твари начали поглаживать Душу, но Душа резко отогнала их. Твари отпрянули, но тут же приблизились снова, предпринимая попытки опять ублажить Душу. Душа сдалась и в этот раз, думая, что хуже не будет.
Твари слабо гладили Душу по рукам и ногам, постепенно затрагивая ее тело. Душа практически не заметила, как твари стали наглее, позволяя себе многое.
Они гладили своими тонкими конечностями Душу по лицу и запускали пальцы в волосы, немного царапая Душу. Они гладили тело Души все наглее и наглее. Они обвивали шипящими змеями ноги и руки Души.
На лбу Души проступала испарина. Из глаз катились слезы. Душа сжимала кулаки, сотрясаясь от напряжения. Душе оставалось только одно.
Денно и нощно Душа была сосредоточенна на молитве. Молитве искренней, жгучей, абсолютной, дабы не допустить никаких других мыслей.
— Избави от мыслей падших, мыслей греховных, мыслей блудных. Избави разум от помыслов, приводящих и притягивающих этих ласковых тварей, избави тело от инстинктов духу противных, дай силы Светлой и Духа Святаго противостоять соблазнам и искушениям диявольским. Спаси и сохрани…
Глава X Кентавр
Проблески сознания замаячили где-то перед глазами. День настырно лез в умиротворенный сон Марио. Марио понял, что он просыпается, и секундой позже ощутил, что не хотел приходить в сознание. Не хотел просыпаться как можно дольше, а желательно вообще. Он вмиг вспомнил, что случилось вчера. Два тяжелейших удара опрокинули его морально навзничь.
Его друг — убийца.
Человек, которого он спас, отнял у него девушку.
Дребезжащее чувство несправедливости нахлынуло на Марио.
В силу своего характера Марио внутренне улыбнулся: «И что — это все мне?», но тут же уголки губ опали — «А был ли он мне другом вообще?».
Как бы тяжело ему не было, двигался он без проблем — похмелье не чувствовалось. Он закинул руки за голову и принялся размышлять.
«А что такое дружба в принципе? Это ли года, проведенные вместе? Это и воспоминания… Но у нас было нечто большее. Да-да. Это было как какое-то единение душ. Мы почувствовали, что нам нескучно вдвоем! И что идеи наши схожи…».
В конце Марио пришел к выводу, что все-таки Ди ему был другом. Но сейчас, вспомнив перекошенное лицо с перепачканным носом и разъезжающимися глазами, Марио передернуло. Ди не был таким. Это был не Ди…
И теперь Марио не знал, что ему делать. Что предпринять. И самым печальным было не его положение по учебе. По крайней мере, за учебу он взялся. Самым удушающим, тяжеленным чувством, сдавливавшим грудную клетку, было чувство утраты Феникс. С этим Марио совершенно не хотел мириться, это чувство просто раздавливало его.