Резонно предположить, что имя Юст является производным от Юс (еще один псевдоним Шехтмана в РАС [167] ), которое, в свою очередь, вероятно, восходит к уменьшительно-ласкательному имени Юзик, Юсик, Юс – детско-юношеской и домашне-приятельской трансформации Иосифа, Йосефа, Йоси. Превращение же Юса в Юст’а, очевидно, обязано игровому сдвигу-поиску в имени новой смысло-языковой семантики: Юст (Just – Justus) – «право», «законность», «справедливость» (не исключено, что в имплицитной форме – даже «судящий»). Возможно, следует принять во внимание хотя и менее релевантное, но имеющее право на существование объяснение, что Юс стал Юст’ом, дабы избежать невольной связи с Ю-с’ом (так, «сокращая» свой псевдоним «Юниус», подписывал некоторые материалы один из активнейших авторов РАС А. М. Кулишер).

Ю. Борисов и Юст на страницах «Рассвета» остались, даже когда в 30-е гг. Шехтман стал там появляться реже, см. статью первого «Пытка продолжается» – о массовых арестах евреев в России для выкачивания иностранной валюты и золотых монет [168] – и в том же номере фельетон Юст’а «Из парижского блокнота» – об антисемитизме «парфюмерного короля» Франсуа Коти, объявившего кампанию против «иудео-германских банкиров», якобы овладевших мировым капиталом и диктующих свою волю правительствам и парламентам всех стран [169] .

Вообще это был твердый принцип, принятый в журналистике и проводимый и в ЕТ, и в РАС фактически без исключений: автор мог выступать в номере с несколькими материалами, однако использование одного и того же имени не допускалось (это, заметим, в каком-то смысле облегчает работу по дешифровке псевдонимов). Как правило, Шехтман давал более одного материала в номер, т. е. почти постоянно складывалось такое положение, когда, помимо автонима, нужно было ожидать еще Юса, Юста или Ю. Борисова. При этом, как и у Берхина, бросается в глаза «распределение функций» между именем и псевдонимом: подлинной фамилией подписывались обычно материалы, связанные с политико-сионистской тематикой, с кругом проблем, где автор выступал как публицист-аналитик, пропагандист сионистского движения; псевдонимами – все прочие, включая рецензионно-библиографические обзоры, статьи и заметки, под которыми почти нигде нет имени Шехтман, а только Ю. Борисов [170] , Юст [171] , И. Ш. [172] , И. Ш – н [173] или И. Б. [174] Этот принцип выдерживался довольно строго, и тем самым в сознании читателя формировалась некая, что ли, дифференциальная модель: какие-то проблемно-тематические сферы закреплялись за собственно именной, а какие-то – за псевдонимной ипостасью одного и того же автора.

Так, например, в номере № 22 от 5 июня 1927 г. под фамилией Шехтман напечатана статья «В борьбе за национальные права» (С. 5–7), под псевдонимом «Юст» – «Французские антисемиты и дело Шварцбарда» (С. 9–10) [175] . Или материалы, которые следуют один за другим: первый – «Не то» (о Еврейском университете в Иерусалиме) подписан подлинной фамилией [176] , второй – «Советские колонизаторы» (о Биробиджанской автономной области) – Ю. Борисовым [177] . То же касается статьи Юст’a «“Армянская колонизация” в Палестине» [178] , следующей за материалом И. Шехтмана «Чужой опыт (Вл. Войтинский. Силы современного социализма)» [179] .

Кстати, по поводу упомянутых «советских колонизаторов». Поскольку тематический реестр в РАС был, скажем так, конечен, это порождало эффект циклических филиаций – обзора одной и той же, по существу, проблематики то ли с разных точек зрения, то ли в ее временном движении и эволюции. В этом случае происходила в своем роде «специализация» псевдонима, как это нередко бывает, когда в крупном печатном органе за определенным автором закрепляется определенный круг тем. В плотном по тематической парадигме и достаточно скромном по количеству сотрудников пространстве еврейского еженедельника фигура одного и того же автора подвергалась неизбежному расщеплению, дифференциации и своего рода «полифонизации» – условия, при которых возникновение псевдонима становилось весьма естественным и органичным. При этом, выполняя функции некоего, что ли, «бренда», псевдоним нередко прикреплялся не к какому-то широкому проблемно-тематическому направлению, «кусту» тем, а к некоторому определенному их набору. Подготовленный евсекцией грандиозный сибирский проект землеустройства евреев в Биробиджане с будущим созданием там автономной еврейской социалистической республики (что, как известно, и осуществилось) – яркая тому иллюстрация. Освещением этого проекта в «Рассвете» во второй половине 20-х гг. занимался Шехтман, и неизменно под псевдонимом «Ю. Борисов». Его статьи-фельетоны были направлены на разоблачение этой шумной политической акции, метко названной в одной из них «фразеологическим маскарадом» [180] .

Нам неизвестно участие Шехтмана в каких-то русскоязычных периодических изданиях эмиграции, кроме еврейского РАС. Однако даже если отвлечься от того, что сам по себе РАС представляет неотъемлемую часть проекта псевдонимов эмигрантов, следует особо подчеркнуть, что некоторые журналистские тексты Шехтмана (чаще не под собственной фамилией, а именно под псевдонимами) расширяют наше знание о культурной жизни русского зарубежья и его деятелях. К этим текстам, в частности, может быть отнесен его подписанный псевдонимом «Юст» [181] очерк о фотографе З. Бриле, одном из участников знаменитой этнографическо-художественной экспедиции в Эрец-Исраэль, снаряженной и материально поддержанной А. Э. Коганом, издателем журнала «Жар-птица», в которой участвовали такие известные художники, как Л. О. Пастернак, А. Федер, А. Панн и др.

Среди заметных авторов РАС, на разгадку псевдонимов которых можно указать с относительной уверенностью, следует назвать имя палестинского (впоследствии – израильского) врача, журналиста, писателя, исторического очеркиста, мемуариста и общественного деятеля Якова Владимировича Вейншала (1891? 1892? – 1981), в 1925–1928 гг. возглавлявшего палестинский ЦК ревизионистов (оставался в его руководящем ядре и в дальнейшем). По матери, Каролине Львовне (Арьевне) Ландау, Вейншал приходился двоюродным братом крупнейшему физику ХХ столетия, Нобелевскому лауреату Льву Ландау.

Окончив в 1910 г. восьмиклассную 1-ю Бакинскую Императора Александра III мужскую классическую гимназию, Вейншал отправился продолжать обучение в Германию. Сначала он поступил на естественный факультет Мюнхенского университета, где изучал химию, затем перевелся в этом же университете на медицинское отделение, а диссертацию на звание доктора медицины защитил впоследствии в Базельском университете. Годы, проведенные за границей, были наполнены не только университетскими занятиями, но и сионистской деятельностью: он был активным членом мюнхенской студенческой корпорации «Маккабея» и явился одним из основателей сионистской студенческой организации «Гехавер» и членом ее Центрального комитета.