Будучи приверженцем старого царского строя, уничтоженного, как он считал, «еврейским большевизмом», Брандт в 1922 г. стал председателем копенгагенского объединения русских монархистов и начал подвизаться в качестве антисемитского писателя. Являясь постоянным участником конспиративных антисемитских конгрессов, проводившихся ежегодно с начала 1920-х гг. [309] , он завязал контакты с юдофобскими и антибольшевистскими единомышленниками по всей Европе. Общей целью было основание «антисемитского интернационала» в противовес «московскому интернационалу».

На созванном в июне 1924 г. в Париже конгрессе антисемитов, в котором Брандт принял участие в качестве представителя Дании и приверженца великого князя Николая Николаевича, он встретился, в частности, с Умберто Бениньи. Конгресс, в котором участвовали представители девяти стран, организовал Георг де Поттeр (Georg de Pottere; 1875–1951), бывший австро-венгерский дипломат, который в 1918 г. в Москве вел переговоры с Г. В. Чичериным, Л. Б. Красиным и К. Б. Радеком и стал свидетелем «красного террора». В 1920–1930-е гг. де Поттер был одним из наиболее усердных пропагандистов всемирного объединения антисемитов [310] . На парижском конгрессе председательствовал Эрнест Жуэн, которого Пий ХI назначил в том же году апостольским протонотарием [311] . Как «агент Гитлера и Людендорфа» и как «неофициальный представитель» НСДАП туда был отправлен Курт Людеке (Kurt L"udecke; 1890–1960), который впоследствии написал о конгрессе [312] .

Брандт принимал также участие в следующем конгрессе антисемитов, организованном де Поттером в апреле 1925 г. в Зальцбурге, как явствует из одного из его писем [313] . В числе других участников этой «сугубо конфиденциальной встречи» («streng discreten Zusammenkunft») Людеке назвал помимо Бениньи также Альфреда Розенберга и Генриха Гиммлера [314] . Следующую встречу – замаскированную как «конгресс орнитологов» – де Поттер организовал совместно с венгерскими правоэкстремистскими политиками Tибором Экардтом (Tibor Eckhardt; 1888–1972) и Дьюлой Гёмбёшем (Gyula G"omb"os; 1886–1936) в начале октября 1925 г. в Будапеште. Одним из участников был – наряду с Розенбергом и Бениньи, а также румынскими фашистами Ионом Моцей (Ion Mota; 1902–1937) и Александру Кузой (Alexandru Cuza; 1857–1946) – полковник в отставке Ульрих Флейшхауер (Ulrich Fleischhauer; 1876–1960), владелец антисемитского издательства У. Бодунг (U. Bodung-Verlag) в Эрфурте [315] ; с последним Брандт позже установил близкий контакт. Как вспоминал Розенберг, на этой конференции «обсуждался вопрос будущего выселения евреев из Европы»; там же было выдвинуто предложение пропагандировать остров Мадагаскар в качестве «будущей родины» («kommende Heimst"atte») для евреев [316] .

Участвовал ли Брандт во встрече в Будапеште, неизвестно; однако год спустя он вместе с Розенбергом, Экардтом, Кузой и де Поттeром (псевдоним «Egon van Winghene») участвовал в антисемитском сборнике статей «Die Weltfront». Брандт предостерегал о растущей «власти Иуды в Дании» и сообщал о деятельности датских антисемитов [317] . По приглашению Брандта конгресс антисемитов за 1926 год состоялся в августе в Cпрингфорби близ Копенгагена. Как сообщало агентство J"udische Telegraphen-Agentur, конгресс должен был служить «созданию единого арийски-христианского фронта» [318] . Согласно «Wiener Morgenzeitung», в конгрессе участвовали представители «из Дании, Германии, Англии, Франции, Голландии, Италии, Австрии, Польши, Швеции, Швейцарии, Чехословакии и Венгрии», равно как и «представители русской эмиграции» [319] .

В течение 1920-х гг. Брандт завязывал конспиративные контакты с оказавшимися в эмиграции русскими, которые посвятили себя «изучению» «жидомасонства» и борьбе с ним. Среди них были проживавшие в Париже антисемитские публицисты Н. Е. Марков (1866–1945) [320] , А. Д. Нечволодов (1864–1938) [321] и Н. Ф. Степанов (1886–1981). Как и Брандт, Нечволодов участвовал в конгрессе антисемитов 1924 года в Париже; он состоял с 1925 г. в переписке с Розенбергом, который незадолго до смерти Нечволодова обещал последнему поддержку для публикации одного из его антисемитских произведений [322] . Что касается Степанова, то дело его жизни заключалось в «изучении» масонства и конспиративной борьбе с нем, причем он близко сотрудничал с Жуэном. Под псевдонимом «Н. Свитков» он опубликовал несколько соответствующих произведений, в том числе «Масонство в русской эмиграции» (Париж, 1932) и «La Grande Loge de France. Constitution et r`eglements» (Paris, 1934. Vol. 1–2). На старости лет он был пострижен в Хевроне в монашество под именем Александр [323] . К единомышленникам и корреспондентам Брандта в Германии принадлежали П. Н. Шабельский-Борк (Попов; 1892–1952) [324] и Г. В. Бостунич (Gregor Schwartz-Bostunitsch; 1883–1946?). Протеже Гиммлера Бостунич, в 1930-е гг. сделавший карьеру в СС как «масоновед» [325] , в 1943 г. в письме сотруднику Службы безопасности (СД) оберштурмбаннфюреру СС Гюнтеру Брандту (G"unther Brandt) рекомендовал Евгения Эрвина Брандта («Eug`ene Erwin Brandt») как «известного исследователя ритуальных убийств», с которым он знаком с 1926 года [326] .

В сентябре 1933 г. Флейшхауер и де Поттeр основали частное антисемитское новостное и пропагандистское агентство «Welt-Dienst» («Мировая служба») в Эрфурте [327] . На знаменитом Бернском процессе против распространителей «Протоколов сионских мудрецов» (1933–1935) Флейшхауер выступил в качестве свидетеля-эксперта со стороны ответчиков-антисемитов. Пытаясь доказать подлинность «Протоколов», он «использовал свои международные связи для установления контактов, поиска свидетелей и создания доказательной базы. Поддержку он нашел в среде правых русских эмигрантов» [328] . Н. Е. Марков в письме к Б. П. Тедли (T"odtli; 1901–1944) – одному из сотрудников Флейшхауера, русскому швейцарцу и члену «Всероссийской фашистской партии» – от 5 ноября 1934 г. указывал на Брандта как на специалиста в вопросе о ритуальных убийствах и антисемитского единомышленника:

Хотя свидетельское показание Брандта не состоялось – все свидетели защиты были отвергнуты председателем суда незадолго до заключительного судебного заседания в мае 1935 г., – он все же действовал за кулисами в качестве передаточной инстанции между Флейшхауером и Тедли и русскими эмигрантами в Париже. Марков и Степанов доверяли Флейшхауеру, однако де Поттeра они считали «провокатором и даже жидовским шпионом» [330] и отказывались поехать в Берн в качестве свидетелей. Брандт обещал, что совместно с Флейшхауером будет проводить расследование с целью добиться истины. «Всякие чувства дружбы будут временно отложены в сторону – одним словом, мы подойдем к делу вполне объективно, без всякого предвзятого мнения» [331] . Недоверие к де Поттeру было связано с тем, что тот прибегал в своей корреспонденции к многочисленным псевдонимам, что чрезвычайно сбивало с толку получателей его писем [332] . Однако Брандт видел в этом лишь человеческую слабость: