– Хозяйка!
– донесся громкий голос с улицы, мгновенно отвлекающий от мыслей.

Ладно, у каждого свои причуды - решила, захлопывая тяжелую обложку и устремляясь на выход.

У крыльца стоял невысокий улыбающийся старичок, ведущий за собой трех мужиков, жалостливо пронзающих меня своими глазами.

– Работать пришли, - сообщил мне староста деревни, а это был именно он.
– Вона эти молодцы, - кивнул на горестно вздыхающих мужиков за спиной.
– крышу тебе подлатают, окна, да электричество. Пустишь, хозяйка?

– Конечно, - пожала плечами, здороваясь и спускаясь с дырявого крыльца, уже привычно перепрыгивая дырки.
– Мне может помочь чем?

– Нету, что ты, - замахал руками мужичок.
– Мы для наследницы Марьи Егорьевны все и сами сделаем! Уважали ее тут все шибко. Жалко бабу, - вздохнул, снимая старую шляпу и платочком промокая пот на блестящей лысине.
– Ты уж только не зажмись, пару бутылок этим иродам купи к окончанию работы-то, они тебе так в три раза лучше все сделают.

"Ироды" согласно закивали, одновременно растягиваясь в беззубых улыбках. Я пожала плечами и заверила работничков, что к вечеру будет им качественная беленькая. Мужички довольно переглянулись и метнулись к только что подъехавшему трактору, начиная сгружать с него штакетники и доски.

– А что, деньгами не надо совсем?
– шепотом спросила у старосты, внимательно следящим за действиями своих подопечных.

– Нет, что ты!
– переводя на меня взгляд замотал головой мужичина.
– Говорю же, уважали мы очень Марью Егорьевну, а ты просто проследи за хозяйством-то ее и не дай ему сгинуть, вот и вся благодарность!

Я согласно кивнула, в душе радуясь, что не придется раскошеливаться, и задумалась, куда слинять на время ремонта. Тут я явно мешаться буду, а вот идти некуда. Съездить что ли пока за обещанной водочкой в уже знакомые "Погорелки"?

Решив прямо сейчас и отправиться, я залезла в машинку и замерла, замечая выходящего из соседнего дома Максима. В руках соседа была большая спортивная сумка, но вот к джипу он, почему-то, не пошел, оглядываясь и направляясь прямиком в лес. Ну и что это значит? Вчера не соврал и на самом деле маньяк, а сейчас вытаскивает останки своих жертв? Какого черта он забыл в лесу в совсем не рабочей одежде и с такой сумищей?

Я пригнулась, прячась за рулем, когда парень проходил мимо моей ласточки, и закусила губу, пытаясь понять, что делать. Скука и любопытство победили и, подождав, пока Максим скроется за деревьями, я выскочила на улицу, следуя за соседом и клятвенно обещая себе, что я ни в коем случае не иду подсматривать. Просто прогуляюсь, быстренько вернусь и сразу же отправлюсь в Погорелки...

2.3

Ага, конечно, быстренько... Лесницкая, мать твою, когда ты научишься сначала думать и только потом, блин делать?! Куда ты поперлась в незнакомый лес со своим топографическим кретинизмом?! Конечно же, Максима я так и не догнала, а тропинку мгновенно потеряла. В руках ни телефона, который разрядился еще вчера в пути, ни даже бумажной карты, оставшейся в бардачке моей ласточки... Сколько я бродила, понятия не имея, куда меня ведут собственные конечности, не знаю. Просто редкий в начале лес неожиданно сгустился и стал почти непроходимым. Солнце с трудом освещало путь сквозь высокие кроны деревьев, а я уже предчувствовала накатывающую истерику.

Здесь же на самом деле наверняка водятся волки или медведи! Сейчас вот наткнусь на кого-нибудь из них и все. Было и нет Русланы Лесницкой двадцати пяти лет от роду. А я ведь даже за мужем еще не была! Не познала радости и горести счастливой семейной жизни, детишек не родила! В Италию не съездила, а ведь так мечтала!

Тряхнув короткими черными волосами, я села прямо на поваленное дерево и натурально заревела, сетуя на свой идиотизм и горькую судьбу. Нет, ну правда. Что я такого сделала, чтобы вот так жестоко и бесславно умереть? С детства была паинькой. В школе носила очки, брекеты и пятерки в дневнике, радуя родителей. Самостоятельно поступила в престижный институт в Москве, окончила его и по распределению попала в небольшой городок в Подмосковье где и осела. Разгульный образ жизни не вела, половину зарплаты стабильно перечисляла во Владивосток семье, и каждый день в двенадцать часов ночи по расписанию видела яркие сны, чтобы в семь уже встать на работу... Вспоминая прошлое я даже плакать перестала. Господи, до чего же скучно я жила, вообще же ничего не повидала! Осознав эту истину, мне стало еще грустнее умирать вот так... Я снова всхлипнула, собираясь опять удариться в истерику, но меня отвлек странный крик, послышавшийся вдалеке.

Я резко вздернула голову, прислушиваясь и молясь, чтобы это были не глюки. Повторившийся визг уведомил меня, что окончательно шарики за ролики еще не заехали, и я все еще пребываю в относительно здравом уме. Резко вскочив, я бросилась на звук, защищая лицо от ранящих встречных веток. Крик повторился, и на этот раз я даже разобрала, что кричали.

– Отпусти меня, ирод несчастный, - верещал женский голос.- Ух я тебе, супостату, рога-то в правлю!

Я сглотнула, почему-то очень не вовремя понимая, что вообще-то не стоит влезать в подобные разборки, тем более в глубокой чаще леса, но ноги уже сами вынесли на круглую поляну, на которой и собрались участники громкого скандала.

Высокий сухенький старичок тянул за собой молодую девушку в странноватом сарафане в пол, стилизованном под старый русский народный. У девушки были связаны руки, но она отчаянно брыкалась, пытаясь втемяшить собственному похитителю, что он крайне не прав. Старичок же ( и откуда в нем только силы столько, на вид дунешь - развалиться) игнорировал фальцеты барышни, продолжая тащить ее за собой и устремляясь куда-то в лес. Во мне мгновенно проснулся защитник слабых и невинных (близкий друг идиотизма), и я, не долго думая, понеслась к этой странной процессии.