За всех ответил бойкий парень, по виду ровесник Владика.

– Тебе, бригадир, виднее. Будет филонить или портачить, пинок под зад - и прощай.

– Вот и лады, - отреагировал Кляйн.
– А я вас не обижу. Когда ему выходить?

– Завтра поутру и выходи, - сказал Кошечкин Владику.
– Только одежку попроще бы надо. У нас не театр...

Работалось Владику в бригаде Кошечкина совсем неплохо. Из пяти человек четверо, включая бригадира, оказались умельцами на все руки. И плотниками, и бетонщиками, и слесарями-водопроводчиками. Тот самый парень, что пригрозил пинком под зад, вообще оказался бывшим студентом, бросившим медицинский институт по причине неудовлетворен-ности будущей профессией врача-стоматолога. С Кошечкиным он шабашил уже два года и был в высшей степени удовлетворен приобретенной после института свободой и заработком. Звали его Сергей Голубев, и был он местный.

Работала бригада, не жалея ни сил, ни времени. К удивлению напарников и самого Вла-дика, руки его, уже столько лет не державшие ни топора, ни пилы, ни рубанка, быстро вспомнили прошлые навыки. Он, конечно, сильно уставал, но держался. А спустя, наверное, недели две, он и вовсе стал превращаться в заправского работягу.

С Сергеем они быстро подружились. Потом, в разговоре с Леной, выяснилось, что она его хорошо помнит по школе, где они учились в параллельных классах. Постепенно, он оказался в курсе причин, приведших Владика к уходу из театра. Осуждал ли он его? Нет, не осуждал. Наоборот, когда они оставались наедине и могли разговаривать откровенно, Сергей высказы-вал такие суждения о советской власти, которые даже Владику казались чересчур резкими. Он даже как-то высказал ему.

– Смотри, Серега. Ты со своим длинным языком можешь кончить еще хуже, чем я. Я только Ильича играть отказался. И то очень корректно. А ты черт те что несешь. Властью он, понимаешь, недоволен! Хорошо, что это только я знаю. По тебе точно КГБ скучает.

Серега серьезно посмотрел на него.

– Знаешь что, не порть о себе впечатление. Все ты понимаешь...

Во многом в силу такого настроя его голубой мечтой было забраться, уехать куда-нибудь так далеко, чтобы не видеть всего того бардака, что творится в стране. Когда он узнал, что Владик собирается в Находку, на рыболовный флот, твердо заявил, что это именно то, о чем тоскует его душа.

– Слушай, Влад. Дай слово, устроишься, вызови меня. И вообще, дай мне знать, когда у тебя поезд. Я проводить тебя хочу. Ты не против?

Лена тем временем сама готовилась к отъезду и готовила Владика. В школе уже знали, что вскоре она уволится, и искали ей замену. Когда, спустя почти месяц, пришли две заверен-ных у нотариуса телеграммы с приглашением приехать в Находку, они были почти готовы. Тем не менее, вместе с Анной Семеновной был решено, что первым поедет Владик.

Ему осталось только сняться с военного учета, выписаться и получить заработанное. Увы, заработанного оказалось е так уж много. А после покупки билета, осталось всего ничего... Наступил день, а потом ночь отъезда.

Лена еще раз проверяла все, что Владик хотел взять с собой. Кое-что ей показалось лиш-ним. Кое-чего не хватало. Пришлось сбегать в магазин. Анна Семеновна и Лена закончили, наконец, письмо брату и дяде, которое они писали целый месяц. Осталось только дождаться времени выхода на вокзал. Анна Семеновна стала собирать еду на дорогу. Владик запротесто-вал.

– Анна Семеновна, ничего мне не надо. Есть вагон-ресторан.

– А у тебя деньги на вагон-ресторан есть? Тебе ведь еще от Владивостока до Находки до-ехать надо будет. И потом чем-то питаться. Да мало ли что... Лена, а ты знаешь, сколько у него денег есть? Он что, впроголодь все время до Находки будет? Надо ему еще денег дать.

Сходила в спальню за деньгами.

– Вот тебе 200 рублей. Не упирайся, бери. На край света едешь, без денег тут просто нель-зя.

– Вы что делаете? Вы себя на голодный паек посадите! Нет, не возьму!

– Лена, объясни ты ему, что никто на его мужскую гордость не покушается. Ему от чи-стого сердца помочь хотят, а он выгибается!

Владик еще поупирался, а потом предложил, что деньги эти он берет взаймы. Как только заработает, вернет.

– Вот Лене и вернешь.

Остаток вечера прошел тихо. Все устали от того клубка событий, что свалился на них. Спать было бессмысленно. Досидели до полуночи и пошли на вокзал. Благо, до него было минут двадцать пешком. Шли молча. Обо всем возможном уже переговорили, хотелось просто помолчать и обдумать случившееся. Поезд подошел точно по расписанию. На платформе их встретил Серега.

– Привет! А все жду и жду. Вы, я смотрю, не торопитесь. Ладно, мешать не буду. Счаст-ливо тебе, Влад. Привет тихоокеанской селедке! Пусть меня ждет!

Поезд стоял мало. Надо было садиться в вагон. И тут Лена разрыдалась.

– Владик, дорогой мой, любимый мой! Я не хочу одна оставаться! Я хочу с тобой! Мама, я с ним поеду! Я его одного не отпущу!

У Владика сдавило горло, в глазах подозрительно защипало.

– Милая моя, ты ведь с мамой остаешься. Не плачь, мы ведь скоро будем вместе...

Пожилая проводница, видевшая за свою долгую жизнь уже не одну сотню таких проща-ний, прикрикнула на них.

– Вы что, на век прощаетесь! Ему в вагон надо! Сейчас тронемся.

Ничего не оставалось, как подняться в вагон. Поезд тронулся. Владик помахал оставшим-ся в Касинске Лене, Анне Семеновне и пошел в купе. В купе спали. У него хватило сил сходить к проводнице за бельем, постелить и забраться на свою верхнюю полку. Спал он почти сутки, и спал бы еще, если бы его беспробудный сон не взволновал соседей по купе. Они его и разбудили.