ПРОЛОГ.

Ковент-гарден конца XVIII века был местом оживленным и до крайности беспокойным. Один из самых больших овощных рынков Лондона с одной стороны соседствовал с Королевским театром на Друри-Лейн, а с другой - с Королевской оперой Ковент-Гарден.

Понятно, что публика, живущая в прилегающих домах, в основном состояла из актеров, художников и промышлявших в округе торговцев и проституток.

Множество бань, борделей, таверн с игорными домами, лавок старьевщиков и букинистов делали этот район по-настоящему злачным, но по соседству с этими малопочтенными заведениями, располагались ювелирные лавки, типографии, лавки изготовителей париков. Поэтому, и публика здесь попадалась самая разнообразная - кто-то, торгуясь до хрипоты, выбирал луковицу сочнее, а кого-то интересовали разложенные на прилавках книги. Немалую долю в общую суматоху вносило и множество уличных торговок, снующих между рядами с тяжеленными корзинами с овощами, фруктами и цветами.

Но в тот февральский день торговля была никакая - с утра лил дождь со снегом, и город уже к полудню окутал непроницаемый удушливый смог. К вечеру в таверне "Попугай и лисица" собрались усталые и угрюмые обитатели рынка, чтобы выпить по стаканчику грога, да посетовать на неудачный день.

Владелец "Попугая и лисицы" Майкл Брайн - пожилой одинокий мужчина лет шестидесяти хорошо знал своих клиентов, и часто, когда те оказывались на мели, обслуживал их в долг, не отталкивая даже тех, у кого дела шли совсем плохо.

Вот и сегодня он разговаривал с двумя юношами об их сестре - худенькой девчушке, робко притаившейся за их спинами. Огромная корзина с поникшими цветами, стоящая возле её ног, красноречиво говорила о роде занятий своей владелицы.

– Не знаем, что нам делать с Бетси, мистер Брайн! Она сегодня не продала товар, и чем теперь будет расплачиваться с поставщиком неизвестно.

– Плохой день, - сочувственно кивнул головой трактирщик,- жаль Бетси!

Брайн хорошо знал семейство Смитов.

Когда-то их мать - красавица Сара Вилт блистала на сцене Королевского театра на Друри-Лейн. Избалованная кокетка сменила несколько высокопоставленных любовников, но отцом её трёх детей считался некий Джон Смит, за которого та вышла замуж в далекой юности, и который исчез задолго до того, как она стала выступать на сцене.

Но на самом взлете своей карьеры Сара внезапно заболела, потеряла место, и постепенно докатившись до проституции, сильно запила. Однажды утром её нашли мертвой неподалеку от дома. После смерти матери двое сыновей и дочь оказались предоставлены сами себе.

Дик и Джек лет не растерялись и довольно быстро нашли себе постоянную работу в окружающих рынок лавках - оба умели читать и писать, отличались вежливыми манерами и хорошо изъяснялись не только на кокни.

Но что делать с малышкой Бетси? Девочка была прехорошенькой, и, несмотря на общую замурзанность и потрепанную одежду, всё равно ловила на себе заинтересованные взгляды распутников, трущихся на Ковент-гарден распутников. Местные сводни уже не раз подкатывались к ней с заманчивыми предложениями и угрозами.

Девочка худо-бедно зарабатывала себе на жизнь, торгуя букетиками. Она усердно трудилась, не зная покоя, с пяти часов утра и до позднего вечера. Но в последние дни ей сильно не везло, и Бетси погрязла в долгах. Узнав об этом, сводни совсем обнаглели, не давая юной цветочнице прохода.

Майкл Брайн об этом знал и искренне сочувствовал сиротам, но чем он особо мог помочь - разве что накормить девчушку досыта? Она и ела-то, как птичка, полуживая от переутомления.

– Возьмите Бетси к себе, сэр, - вдруг предложил старший из братьев,- не смотрите, что мала! Она смышленая - хорошо считает, умеет читать и писать. Покойница мать готовила её в актрисы.

– Да ведь у меня не театр!
– грустно хмыкнул Брайн.

– Наша сестра трудолюбивая - она может выполнять самую грязную работу. Главное, чтобы вы забрали её с улицы и спасли от распутников. К сожалению, мы сами не в состоянии постоянно приглядывать за Бетси!

Брайн отодвинул подростков и, нагнувшись, вгляделся в пронзительно синие глаза девчушки. Юная и хрупкая оборванка походила на ангела, настолько нежны и красивы были черты ещё детского лица.

– Сколько ей?

– Тринадцать, сэр!

Жалость сжала сердце трактирщика. Столько исполнилось бы его дочери, если бы малютка не погибла вместе с матерью и братьями во время очередной эпидемии чумы.

– Ладно..., пусть остается. Будет посильно помогать Грейс.

– Мы всегда знали, что вы хороший человек, мистер Брайн! Благослови вас Господь!

Грейс служила в трактире одновременно и судомойкой, и официанткой. Пожилая, костлявая, но всё ещё крепкая женщина только мрачно хмыкнула при виде новоявленной помощницы.

– Да, она же слабая, как котенок! Только будет путаться под ногами...